Роджер Леви - Платформа [litres]

– Что ж, – сказал он мне, как только мы сели за его маленький столик. – Никакого шпиона нет. То есть шпион моего отца – это я.

– Ты ? Ты близок к Лигату?

– Очень близок. Даже отец не знает. Мне понадобилась на это куча времени, Алеф. Несколько лет. Я – часть его победы. Идеально, правда же? Собственный сын Итана Дрейма, обратившийся против него.

Я увидел свое кружево и все понял.

– Это ты отдал ему Райскую полосу.

– И это еще не все, Алеф. Идея тоже была моей. Целиком.

У меня шла кругом голова.

– Почему?

– Увидишь.

– Твой отец…

– Это все ради него, Алеф. Как мы договаривались, помнишь? Чтобы я доказал, что чего-то стою.

– Вот так? Уничтожив его?

– Не говори ерунды. – Он помолчал. – Почему ты меня не предупредил? Я дал тебе возможность.

– Я… – Но, разумеется, ответа у меня не было.

– Ты его боялся. Это нормально, Алеф. Я должен был знать. – Он посмотрел на меня и снова отвел взгляд. – Я догадывался, что ты заметишь, как разворачивается план Лигата, и что отец пошлет команду, чтобы его убить. Найти Беллегера было несложно.

– Ты сдал Беллегера Лигату?

– Мне нужно было, чтобы он полностью мне доверял.

Я все еще видел голову Беллегера с пенисом во рту, лежавшую на столе в кабинете Итана Дрейма.

– Я не понимаю.

– Я обещал Лигату отца. Приманка такая же, какую, как рассказал мне Беллегер, вы запланировали для Лигата, только гораздо лучше. – Он ухмыльнулся. – Лигат собрался на Пеко.

– Я в это не верю. – Мне казалось, что мир закручивается вихрем и ускользает от меня. Все это было совершенно логично и в то же время безумно.

– Послушай меня, Алеф. Новый дом отца. Он до сих пор туда летает каждый месяц?

– Да.

– Тогда на этот раз приведи его сам. Я буду там с Лигатом. Он не может решить, что будет слаще – заставить меня убить отца или сделать это самому. Ты не представляешь, Алеф, насколько он возбужден. Оттого, что сможет наложить руки на отца. – Он в восторге шлепнул меня по плечу, до неприятного сильно. – Алеф, он говорит мне: «Я до него дотянусь».

Пеллонхорк заметил, как я на него смотрю.

– Конечно, все будет не так. Не глупи. Я приведу Лигата к отцу. Я докажу, что чего-то стою, Алеф. На этом все закончится. Я покончу со всем, и отец это увидит.

Такого выражения на его лице я еще не видел. Я не сомневался, что он говорит мне правду. Я всегда замечал, когда он лжет, и сейчас он не лгал.

– Сколько времени тебе понадобится, чтобы привезти сюда Лигата?

– Он уже в моем корабле, стоящем на транспортной станции. Я здесь вне подозрений. Никто не станет обыскивать мой корабль.

Я не сразу понял, что именно он сообщил мне настолько небрежно. Лигат был здесь, на Пеко! Я взял себя в руки и сказал:

– Твой отец отправится в новый дом завтра утром, а потом через месяц. Мы сможем сделать это тогда.

– Нет. Нужно сделать все завтра.

– Завтра? – Меня настигла паника. – Подожди…

– Я готовился к этому очень долго, Алеф. – Пеллонхорк говорил все напряженнее. – Ждать рискованно. Все уже решено. Лигат нервничает. Я рассказываю тебе, потому что ты мой друг. Я тебя ни о чем не прошу. – Он смягчился. – Тебе не нужно делать ничего. Я буду готов до вашего прибытия. Только ты и отец, ясно?

Я кивнул.

Я согласился. Стал частью этого.

Мне снова представился Соламэн, наклоняющий голову, задающий свои загадки о словах, и мысленно я отвечал ему: «Solution – решение. Solve – разрешить».

Пилот рокота просунул голову в проход капсулы и сказал:

– Мне дали добро на вылет, буровик. Три минуты. Я не должен тебе этого говорить, но сейчас самое время сказать «нет». Как только мы взлетим, станет поздно. У меня не хватит топлива, чтобы нас обоих довезти обратно.

– Знаю. Я готов. – Таллен перебирал ремни привязи, проверяя, нет ли узлов. Они были влажными и попахивали кислятиной.

Пилот кивнул.

– И это последний раз, когда я вижу тебя лицом к лицу. Стоит нам подняться в облака, и ты – всего лишь груз, который нужно сбросить. Меня волнует только моя машина. Усек?

– Усек.

На этот раз пилот улыбнулся.

– Ладно, проверь все и залезай в привязь. Затяни ее так туго, как сможешь. Порядок высадки помнишь?

– Да.

– Нервничаешь?

– Нет.

– А надо бы. Постарайся не заблевать ремни.

Пилот надвинул на лицо маску, и Таллен увидел себя, растянутого на изогнутом черном стекле пилотского шлема. Он набросил и затянул привязь, потом проверил все еще раз. В ее запахе он опознал старую рвоту и нашел его почти успокаивающим. Когда он попытался встать, неожиданная тяжесть легла на плечи и бедра. На ноги он поднялся только с третьего раза.

– Сиди ровно, пока не поднимемся, и не делай резких движений во время полета. Машина тонко настроена, и мне не нужен болтающийся груз. Слышишь?

– Да.

– Неразговорчивый ты. Среди вас вообще болтунов мало, но ты – ты вообще замороженный. Это всегда так или доза реальности подействовала, а?

– Мне хватило одной дозы реальности, спасибо.

Таллен не видел за щитком лица пилота и не мог прочитать растянутого и отраженного выражения на своем. Он не понимал, спокоен он или попросту пуст.

Пилот подождал еще немного, а потом сказал:

– Хорошо. – Он кивнул, и его визор швырнул отражение Таллена через маленький грузовой отсек. – Когда будет пора, вставать не надо. Просто наклоняйся вперед, как делал в сим-высадках. Как только откроется дверь, адреналин все сделает сам. Так. Когда долетим, я поднимусь и буду держаться так высоко, как позволяет топливо. Это значит, что падать тебе дольше, зато больше вероятность, что ты вообще попадешь в сетку. Я на высадке потерял только одного.

– А для тебя высота безопаснее.

– И это тоже, ага. – Комм отключился и снова включился; голос пилота был чуть тише, когда он сказал: – Мне положено сказать, чтобы ты попытался отдохнуть, но это никому не удается. Мониторию включить, или ты предпочитаешь не смотреть вниз?

– Я посмотрю.

– Ладно. – Он помедлил. – Уж прости меня, но ты ничего не принимаешь? Если ты под транками, у тебя соображалки на высадку не хватит.

– Я чист.

– Уверен?

– Я же сказал.

Пилот покачал шлемом.

– В общем-то, проблема не моя, но на вылете никто никогда не бывал таким спокойным. Что-то там творится, – сказал он, ткнув затянутым в перчатку пальцем в голову Таллена. После чего скрылся из вида и захлопнул дверь.

Чмокнул воздух, и у Таллена заложило уши. Как только он понял, что заперт в герметичном отсеке, застежки ремней врезались в его плечи и талию. Он все еще мог их поправлять, но не мог освободиться.

Рокот сотрясся и завибрировал, потом сильно накренился, стремительно поднялся и выровнялся. Включилась монитория, и перед Талленом предстал вид на Форпост с высоты. Он видел смутное дрожание купола, а далеко на западе – верфь с ее стаями клювастых кранов и мнимым беспорядком. Вскоре они оказались над морем, все еще набирая высоту, и вода стала рябой вуалью, серой на сером. Рокот поднялся еще выше, море сделалось похожим на матовый сланец, а потом они пробились через тонкий облачный слой в синеву. В нижней части монитора всплыли показания приборов: