Кэтрин Мур - Грядет тьма (сборник)

— Хорошо, — произнес Харрис. — Сопровождайте, — приказал он кому-то.

Опираясь на чью-то руку и спотыкаясь, я пошел вперед. Дверь громко скрипнула, и Харрис вымолвил:

— Это лифт. Входим.

Мои ноги вжало в пол. Воздух тяжело зашумел в шахте, и лифт остановился с такой внезапностью, что я пошатнулся. Дверь снова со скрипом отворилась.

— Идем, — сказал Харрис.

По ощущениям, в комнате находилось несколько человек. Я чувствовал ритм их дыхания и слышал, как скрипят стулья. Кто-то кашлянул, прочищая горло. Я чувствовал на себе их взгляды. Я ощутил запахи дезинфицирующего средства, табака, свежевыглаженного чистого белья и едва уловимый цветочный аромат, перекрывающий все остальные.

— Протяните руку, — приказал Харрис. — Вот стул. Садитесь, если хотите. У нас есть к вам несколько вопросов.

Я слегка пододвинул ногой стул и грузно сел на него. Избитое тело болело, и приятно было присесть. Было странно сидеть здесь в полной темноте, чувствуя на себе взгляды Комитета Свободы. Потому что именно такими они и должны быть — невидимыми и всевидящими. Как в мелодраме, учитывая обстоятельства.

— Во-первых, я хочу сказать, что мы рады видеть вас здесь, мистер Рохан. Мы надеялись, что Суонн справится, но у него не хватило мужества. Вы прошли через бой и узнали, с кем имеете дело. Мы поняли, что силы духа вам не занимать, впрочем, как и находчивости. Нам нужен кто-то вроде вас — с разрешением Комуса на передвижение по всем штатам. Мы надеемся, что вы будете работать с нами. Если вы этого не сделаете, — он сделал паузу, — вы не будете работать вообще. Комус по-прежнему контролирует все дороги, но Комитеты Свободы почти полностью контролируют все остальное. В случае отказа у вас нет шанса организовать шоу по всей Калифорнии.

— Что вы предлагаете? — осторожно спросил я.

— Вы всецело преданы идеям Комуса? — прямо спросил Харрис. — Или вы согласны работать с нами?

Я колебался лишь мгновение.

— Я сделаю все что нужно, чтобы поставить пьесу.

— Вы готовы сотрудничать с Комитетом Свободы? Подумайте хорошенько, Рохан. Это может означать неприятности для вас, если вдруг мы проиграем Комусу, когда начнется настоящая война.

— Все зависит от того, что я должен буду сделать.

— Несколько небольших заданий. Мы и сами еще не уверены.

Его голос звучал уклончиво. Жаль, что не было видно его лица.

— Кто-то, обладающий свободой передвижения по дорогам, может быть нам очень полезен. Прежде чем я перейду к деталям, мы ожидаем, что вы ответите на некоторые вопросы о себе — исчерпывающе и откровенно... — он заколебался.

— Не вижу в этом ничего плохого.

— ...даже на детекторе лжи? — уточнил Харрис.

Я с трудом сглотнул. Вот оно, подумал я. Я перешел границу. Я не могу сейчас отступить. Но я не могу и идти вперед. И я вспомнил, как отряды Комуса, высаживавшиеся для рейдов в этих горных районах, иногда исчезали совсем, и никто и никогда их не найдет. Если я скажу «да», мне придется говорить правду, а правда может означать только гибель для всей труппы. Но если я скажу «нет», то вряд ли выйду живым из этой комнаты. В любом случае я — в ловушке.

В комнате воцарилась полная тишина.

— А почему бы и нет? — выдавил я из себя.

В темноте послышался тихий вздох. С трех сторон заскрипели стулья, послышались быстрые шаги по полу. Теперь они знали, что им делать.

— Хорошо, — сказал новый голос.

Это был контральто, теплый и уверенный. Женщина? Я так и думал, но пока не был в этом уверен.

— Встаньте, мистер Рохан. Снимите рубашку, пожалуйста. Хорошо. А теперь протяните руки...

Я почувствовал, как гладкие холодные провода детектора лжи начали опутывать мое тело. Я чувствовал маленькие подушечки и шипы на своих ладонях, датчики плотно прилегали к моим вискам, где пульсировали артерии. Кто-то туго затянул нагрудный ремень. Я достаточно часто видел эту процедуру в кино. Я мог представить себе сложные циферблаты где-то рядом со мной, самописцы, дрожащие, чтобы зафиксировать все внутренние процессы, посредством которых пот и кровяное давление говорят громче слов.

По моей щеке пробежал прохладный ветерок. Должно быть, кто-то открыл окно. Что-то щелкнуло и где-то рядом послышался ровный шум бездушного аппарата.

— Ваше имя, пожалуйста. — Я снова услышал женский голос.

— Говард Рохан.

— Ваш возраст?

— Тридцать пять. — Несколько голосов засмеялись одновременно. — Хорошо, — пробормотал я. — Сорок.

— Вы знаете, как называется этот город?

Я рассказал все, о чем меня спрашивали. Я назвал дату и день недели. Они прогнали меня по списку обычных нейтральных вопросов, которые создают базу, чтобы перейти к главному. Затем...

— У вас есть действительное разрешение Комуса на передвижение?

— Да.

— Но вы сами не имеете никакого отношения к Комусу. Это правда?

Я подождал немного. Каверзный вопрос. У меня не было выбора. Я понял, что у меня никогда не было выбора с тех пор, как автобус со жнецами остановился на контрольной станции и человек в красном пальто вызвал меня... Все, что произошло, двигало меня прямо к этому... Может быть, я шел к этому с самого своего рождения...

— Нет, — ответил я. — Это неправда. Меня нанял для этой работы Теодор Най. Комус набрал актеров, написал пьесу и наметил маршрут.

Мне доставляло дикое удовольствие нагромождать улики друг на друга. Мне хотелось говорить и говорить:

— Есть человек в штатском из Комуса, который работает звукооператором для нашей труппы. Насколько мне известно, он находится в прямом контакте с Наем. И вы понимаете все это так же хорошо, как и я...

Я сидел в мертвой тишине. В комнате будто стало совершенно пусто. Ни один стул не скрипнул. Казалось, ни один человек не дышит. У меня был горький привкус во рту, и мир вокруг меня снова стал абстрактным, люди заводными, все звуки бессмысленными, все движения бесцельными. Теперь мне было все равно, что со мной будет. Мне было все равно, что случится с Гатри и труппой. Я сидел и просто ждал.

Контральто заговорил в тишине, совершенно спокойно.

— Почему вы прибыли именно в Калифорнию, мистер Рохан? Какова была цель Ная в организации тура?

В ушах у меня стоял гул, который мог мне только казаться, но, скорее всего, виной было подпрыгнувшее кровяное давление. Не знаю, чего я ожидал. Быть застреленным прямо сейчас? Чтобы меня вывезли из города по железной дороге, как стукача? Я отрешился от всего и был почти спокоен.

— И это все, что вы можете спросить? — Я услышал свой собственный голос. — А вы не собираетесь спросить...

— Отвечайте на вопрос, Рохан, — произнес спокойный контральто.

— Тогда повторите вопрос.

Она так и сделала.

— Цель Ная? — эхом отозвался я. — Я не знаю. Поверьте мне, я правда не знаю.