Кэтрин Мур - Грядет тьма (сборник)

Он ответил:

— Хорошо, — и все на сцене на мгновение замолчали, глядя немного рассеянно, как будто они перенеслись назад во времени примерно на полторы минуты, а затем начали сцену с «Вы видели Сьюзен?»

Было приятно смотреть, как она продолжает.

Но созерцание натолкнуло меня на некоторые мысли о прошлом. Я подумал о роли сцены театра в такой момент репетиции, когда все усердно работают против времени. Я задавался вопросом, кто нас направляет. Кто бы это ни был, я знал, что он видит наши труды. Актеры упрямо повторяли свои реплики, в то время как вокруг них поднимались декорации, а звук пилы и молотка иногда заглушал их речи. Никто не обращает внимания ни на какую другую работу, кроме собственной. Может быть, световик проверял освещение, поэтому сцена была залита теплым солнечным светом, а потом затемнена с драматической внезапностью, как будто должно было произойти какое-то грандиозное событие. И из темноты невозмутимо доносились голоса актеров. Это ощущение сложных сил, работающих на результат. Все вместе: электрики и плотники, режиссер, декораторы и художники по костюмам, работа сложных механизмов сцены — я удивился, почему я не скучал по всему этому раньше.

А потом я подумал, вот как все начиналось давным-давно, когда маленькие группы людей репетировали простые пьесы на открытом воздухе под деревьями. Время подготовило для них почву, взрастило секвойи, зажгло звезды. Надо было многое пережить, подумал я, чтобы подготовить пьесу на лесной поляне, где свет фонаря высвечивал сцену для нас под секвойями. Мы забыли об окружающей действительности — сельской местности, кипящей на самой грани взрыва.

Та часть сознания, которая оставалась на страже, наблюдая за сценой, зазвенела тревожным звоночком. Я наблюдал, как Кресси и Рой стояли друг против друга, выжидающе глядя друг на друга, приоткрыв рты и не говоря ни слова. Пока я смотрел, они оба начали глупо хихикать, склонив головы друг к другу. Кто-то забыл свою реплику. Наверное, Рой. Я понял это мгновение спустя, когда Кресси сказала вполголоса, едва сдерживаясь от смеха:

— Ты меня ни на минуту не обманешь...

— Ты меня ни на минуту не обманешь, Сьюзен Джонс, — подхватил Рой.

И вдруг я увидел то, что было очевидным с самого начала. Я видел по крайней мере часть того, что с ним происходило. Я ощутил это по тому, как его глаза смотрели на нее, по тому, как его рука колебалась, прежде чем взять ее руку, а еще по тому, как его разум затуманился, когда она вышла на сцену.

Если для меня это было новостью, то для его жены это была старая история.

— Просто держи рот на замке, Кресси, — устало предупредила Полли. — Не подсказывай ему. Он сделает свое дело, если ты дашь ему хотя бы полшанса.

— Мистер Рохан, — раздался голос Гатри позади меня, — не могли бы вы уделить мне несколько минут?

Я обернулся, и он кивнул в сторону грузовика. Это озадачило меня. Голоса на сцене смолкли, когда я встал и резко свистнул.

— Возвращайся к началу эпизода, Кресси, и пробегись по нему еще раз, — пробормотал я. — Я вернусь через минуту. Продолжайте.

Гатри открыл дверцу грузовика ровно настолько, чтобы в нее мог проскользнуть один человек.

— Кое-кто хочет вас видеть, — загадочно произнес он. — Входите же.

Теперь внутренний объем фургона казался намного больше. Это произошло потому, что в дальней стенке засветился экран, на котором я увидел знакомый кабинет Ная с движущимися фресками на стенах. Тед оторвал взгляд от своего стола и улыбнулся мне. Над ним в круглой клетке спала желтая канарейка, спрятав свою голову под крыло.

— Привет, Говард, — небрежно бросил Най. — Ну, как дела?

Я быстро и сильно встряхнулся, пытаясь привести вселенную в порядок. И как раз вовремя я остановился, чтобы не сказать экрану телевизора: «Как ты сюда попал?»

Он рассмеялся, увидев выражение моего лица. Потом Най присмотрелся повнимательнее и спросил:

— Что с тобой случилось, Говард? Кто-то протащил тебя лицом по щебенке?

— Очень смешно, — буркнул я. — Когда-нибудь это должно случиться и с тобой. Почему ты не сказал мне, что я еду в революцию?

— Да брось ты, все не так уж плохо, — проговорил он спокойно. — Я слышал, ты отлично справляешься. Каково это, снова оказаться в упряжке?

Мне показалось, что он очень пристально наблюдает за мной.

— Хорошо, — ответил я. — Мне нравится. Почему ты спрашиваешь?

Кажется, он немного обиделся.

— Просто так. Я как раз собирался уходить. Решил сначала проверить, как ты. Мне просто интересно, не могли бы вы немного уплотнить свой график. К примеру, ставить по два спектакля в день.

Я ответил:

— Ну, я... конечно, я думаю, что мы могли бы. Премьера в субботу. Я бы...

— Это совсем другое дело, — он прикусил ноготь большого пальца. Знакомый жест, который всегда означал, что он находится в большем напряжении, чем ему хотелось показать. — А возможно ли перенести ее на пятницу, скажем? Я дал...

Я начал взрываться.

— Ладно, ладно! — он сделал успокаивающие движения обеими руками. — Попробуй в пятницу, Говард. Это очень важно. У меня есть на то свои причины. Позже я тебе все объясню.

Он вздохнул, и его узкие плечи поникли. Он стал похож на смерть, подумал я. Даже больше похож, чем сам Рэйли, который сейчас очень близок к ней, иначе эта спешная беседа не состоялась бы.

— О, конечно, мы начнем представление прямо сейчас, если ты так хочешь. Кому нужны репетиции?

— Это очень важно для меня, Говард, — сказал он, с тревогой глядя мне в глаза. — Если кто и может это сделать, так это ты. Я знаю точно.

— Я постараюсь, — с раздражением ответил я.

— Говард... — он замялся. — Все в порядке?

Внезапно в моей голове громко зазвенел тревожный звонок. Я подумал, что он знает о произошедшем сегодня. У него есть технические возможности для слежки за Комитетом Свободы или, может быть, сам Комитет был только проверкой для меня... Но нет, это было бы слишком сложно отследить. Я подумал, что он не отнимет и пяти минут из напряженного рабочего дня, проведенного за управлением Соединенными Штатами, только для того, чтобы спросить, как я себя чувствую. Я посмотрел на печальное сморщенное лицо и подумал, может быть, он еще более одинок, чем я. В конце концов, мы дружим уже много лет, почти полжизни.

Времени на обдумывание и выводы не было. Мне пришлось все отдать на откуп инстинкту. Он же помог мне сохранить невозмутимое выражение лица, когда я сказал:

— Спасибо, Тед, все в порядке.

Он заглянул мне в глаза. Затем провел рукой по лицу, как человек в последней стадии истощения.

— Что ж, постарайся, Говард. Увидимся через день или два. Удачи.

— Ладно, — буркнул я. — Спокойной ночи, Тед.