Кэтрин Мур - Грядет тьма (сборник)

— Передай кофе...

Или:

— Гатри спрашивает о пропавшем молотке...

Ближе к вечеру мы все превратились в роботов, которые неуклюже двигались по заложенной в них программе. Холодно, почти ненавидя друг друга, мы обнимались, пожимали руки, обменивались легкими шутками. Ничего не чувствуя, мы проклинали друг друга. А Рой и я продолжали устало оттачивать движения нашей схватки, слишком уставшие для настоящей вражды.

Мы даже немного поссорились с Гатри из-за сцены драки. Я поднимал руку ладонью вверх на уровень подбородка как раз в тот момент, когда кулак Роя громко впечатывался в нее. Правильно рассчитанный удар выглядел и звучал точно так же, как если бы он сломал мне челюсть. Но у нас были проблемы с синхронностью движений. Один из способов устранить это — считать.

— Ты можешь произнести реплику типа: «Почему ты...» — сказал я Рою. — Это дает нам счет до трех, и сразу после слова «ты» я буду готов ударить.

Мы попробовали, и это сработало отлично. Но тут Гатри выглянул из своего грузовика, как кукушка, выскакивающая из часов при первом же ударе нового часа.

— Извините, мистер Рохан, — заявил он, — но это сбивает меня с толку. Нельзя вносить изменения в сценарий. Вообще нельзя.

Поэтому мы вырезали эту реплику.

Это был нескончаемый день. К одиннадцати часам я вообще перестал что-либо соображать, да и актеры чуть не падали от усталости.

Пьеса начала выглядеть безнадежно плохой, от этого мы все были подавлены и раздражены. Я хриплым голосом приказал прекратить репетицию, и мы покинули импровизированную сцену не глядя друг на Друга.

В этот момент Гатри ошарашил всех нас, достав бутылку скотча, набор складных стаканчиков и разлив напиток по кругу. Когда он дошел до меня, бутылка была пуста, и он достал новую. Мы молча выпили, разошлись и рухнули в постели.

Я лишь смутно отметил, что Гатри не пошел с нами. Грузовики, проезжавшие по шоссе, издавали гулкие звуки в ночи, сверчки пронзительно пели в промежутках между ними, и мир вокруг меня растворился в хаосе жестов и фраз. Я перестал существовать.

Кто-то осторожно потряс меня за ногу. Я кое-как очнулся ото сна. Голубой лунный свет, будто искусственный, как в декорации, падал через открытую дверь на склонившийся силуэт Гатри. Одной рукой он тряс мою ногу, а другой подзывал к себе. Я перевернулся и застонал. Он снова потянул меня за ногу. Я слишком устал, чтобы проявить любопытство. Я сел и с трудом выбрался из койки. Грузовик покачнулся подо мной, но Под и Рой продолжали похрапывать. Смутно соображая спросонок, я выбрался наружу.

Когда мои ноги коснулись земли, Гатри сунул мне в руки что-то металлическое, холодное и тяжелое. Я тупо посмотрел на предмет. Это оказалось дробовое ружье.

— Дробовик, — тихо пояснил Гатри. — Но особенный. Вы когда-нибудь стреляли из подобного?

— Только из бутафорского на сцене, — ответил я. — Что происходит?

— Мародеры, — коротко ответил он. — Возможно. Если нам повезет, они нас обойдут стороной. Даже если они этого не сделают, может быть, наши актеры проспят это. Я подсыпал им кое-что в скотч, и теперь они спят сном младенца. Эти пушки отличаются необычно тихим звуком выстрела и поражают большую площадь. Из них невозможно промахнуться.

Я растерянно огляделся, еще не уверенный, что действительно проснулся. Наш лагерь на станции дальнобойщиков выглядел темным и спокойным в лунном свете, но теперь я увидел, что вокруг нас выстроился неровный круг грузовиков — нос к хвосту, как импровизированная крепость из крытых фургонов в фильмах о Диком Западе. Самое главное, что под защитой этой крепости находились три наших театральных грузовика со спящими актерами внутри. Я услышал негромкое шарканье шагов по бетону, и лунный свет высветил два или три темных силуэта с длинными ружьями в руках.

— Послушайте, — пробормотал Гатри.

Я прислушался. Где-то далеко на юге, казалось, раздалась канонада далеких выстрелов. Еще два раза громыхнуло, а потом все стихло.

— Наверное, напали на фермерский дом, — предположил Гатри. — Это большая банда, их разбросало по всему штату, теперь они активизировались на юге. Они не нападают на укрепленные места, но мне бы не хотелось, чтобы меня застукали сегодня на той ферме.

— Откуда ты об этом знаешь? — глупо спросил я, поднимая дробовик и прикидывая, как с ним справиться. Внезапно липкий страх охватил меня, и сердце бешено заколотилось.

— Мы получаем отчеты со вчерашнего вечера, — сообщил Гатри. — Мы надеялись, что они обойдут стороной, но минут десять назад подъехал грузовик, и водитель рассказал, что несколько бандитов пробираются через лес в нашем направлении. Главное — не поднимать слишком много шума, когда мы их схватим, иначе на нас обрушится вся банда. Вперед.

— Куда же? — я последовал за ним сквозь безмятежный голубой лунный свет. — Что же нам теперь делать?

— Присоединяйтесь к нашему отряду. И молитесь, — он тихо рассмеялся, — чтобы наша труппа ничего не узнала. Один взгляд на этих парней — и вы не сможете удержать ее в Калифорнии, даже если посадите всех на цепь.

В нем чувствовался какой-то охотничий азарт, и я подумал, вот так, наверное, было, когда он пришел молодым полицейским в Комус, где его жизнь затем протекала среди погонь и перестрелок. Интересно, вспомнил ли он сегодня, что ему уже за шестьдесят?

Стальная глыба автомобиля вырисовывалась перед нами, окутанная мягким лунным светом.

— Сюда, — пробормотал Гатри, и мы проскользнули между двух грузовиков. Впереди был виден склон холма, который спускался к невидимой реке в черных неподвижных тенях деревьев.

Крупный мужчина в кепке и кожаной куртке почти бесшумно пробежал по бетону позади нас, остановился, окинул нас оценивающим взглядом и тяжело произнес:

— Ребята, будьте осторожны. Если нам повезет, они даже не заметят нас. Но если начнете стрелять, то не промахивайтесь. Нам не нужны крики и прочий шум.

— Не волнуйся, — сказал Гатри.

Мужчина хмыкнул и отошел.

Я посмотрел на освещенный луной склон и почувствовал, как оружие дрожит в моих руках. Да, я был напуган, но меня переполняло и предвкушение, ощущение того, что впервые в жизни происходит что-то новое и важное. Во всяком случае, для меня. Я подумал, что, вероятно, смогу выстрелить в человека и убить его в ближайшие несколько минут. Но умом я понимал, что это вряд ли будет так просто. Мне необходимо было собраться и быть готовым ко всему.

Я видел результат, когда пиротехники воспроизводили (просто для воздействия на публику) то, что эти дробовые ружья могут сделать. Я не очень-то в это верил, и все же у меня не было причин сомневаться.

Ничто не казалось реальным. Все это было декорацией. Тишина, звезды среди крон, выбеленных ярким лунным светом, приглушенные звуки вокруг меня: кто-то кашлял и задыхался, кто-то стучал прикладом по грузовику и ругался — все это было ненастоящим. Я слышал сильные размеренные всплески трелей сверчка и гадал, что еще я услышу. Как мы узнаем, когда они нападут?