Кэтрин Мур - Грядет тьма (сборник)

— Рохан, — вдруг обратилась ко мне Полли, — я хочу поговорить с вами. Помогите отнести это ведро в прачечную, ладно? Там нас никто не услышит.

Хвойный ковер пружинил у нас под ногами. Пока мы шли, я внимательно оглядывал поляну, ища следы того, что произошло здесь прошлой ночью. Ничего не было видно. Если на поляне ночью и валялись трупы, то, видимо, сейчас их убрали дальнобойщики.

— Рохан, что-то случилось прошлой ночью, — сообщила Полли отрывисто, но спокойно. — Что же это было?

Я бросил на нее тревожный взгляд и быстро отвернулся.

— Не понимаю, о чем ты.

— Не надо мне зубы заговаривать. Я хочу знать. За лагерем что-то случилось, не так ли? Стрельба?

— Может, тебе приснился кошмар, — предположил я. — На шоссе, конечно, шумно. Иногда рев моторов напоминает канонаду.

— Я слышала крики, — настаивала Полли, но вид у нее был озадаченный. — Мы спали как убитые, но мне кажется, что где-то неподалеку были слышны крики людей и выстрелы.

— Ты выходила из фургона, чтобы посмотреть?

— Нет, я слишком устала за день и только желала, чтобы ночной кошмар прекратился. Но я знаю, что что-то происходило, Рохан. Там было... я не знаю что. Какое-то чувство витало в воздухе этим утром. Здесь происходят непонятные вещи, которые мне не нравятся. Я имею право знать правду.

— Почему ты думаешь, что я знаю больше, чем ты? — спросил я.

Она всматривалась в мое лицо большими тревожными глазами из-под рыжей челки. В них отражались тревога и усталость от переживаний. Я увидел в ней несчастную, которая очень долго несла свой тяжелый жизненный груз. Она произнесла тихим голосом:

— Мы с Роем нуждаемся в этой работе, мистер Рохан. Нам обещали хорошее вознаграждение, если доведем дело до конца. Неужели вы не понимаете? Я должна принять решение за нас обоих, но у меня нет полной уверенности в безопасности. Я должна решить, соизмерим ли наш риск с обещанными деньгами? Посмотрите на меня, мистер Рохан. Что случилось прошлой ночью? Я думаю, вы что-то скрываете. Скажите мне правду.

Я не хотел глядеть ей в глаза. С тех пор как я расстался с Тедом Наем в Нью-Йорке, я все больше запутывался в своих ощущениях, и теперь чувства боролись между собой даже более явно, чем у Полли.

В Нью-Йорке все казалось простым. Приезжаешь в Калифорнию и делаешь свою работу. Это шанс вернуться к прежней жизни, к той жизни, которую я оставил, когда Миранда покинула мир и меня. В каком-то смысле нам с Гатри представилась такая возможность — возвратиться в свои прежние миры. Но я не думал, что это будет так трудно. Есть ли смысл лгать Полли и говорить, что опасности нет? Как сохранить репутацию, зная то, что я знаю?

— Рой зависит от меня, мистер Рохан, — сказала Полли немного неуверенно. — Нам необходимы эти деньги. Я не хочу сейчас отступать. Но если мы действительно подвергаемся опасности, то я должна об этом знать.

Я был в замешательстве. Я не мог сказать правду. Я и сам слишком много поставил на карту. Только теперь я осознал это. Риск, на который я пошел, драки, опасности в прошлом и неизвестность будущего. Даже предательство Теда Ная на полиграфе ради его и моего блага, даже риск того, что он узнает об этом — все это было ничто в сравнении с обещанной наградой. Прошлой ночью, глядя на спящие в лунном свете фургоны, я испытал чувство глупой теплоты и привязанности к труппе. Я все еще чувствовал это, но не настолько, чтобы отказаться от цели, ради которой работал.

Все что я мог сделать, так это посмотреть с сочувствием и решимостью в глаза Полли и продолжить лгать ей.

— Насколько мне известно, — проговорил я, — никакой опасности нет. Я ответил на твой вопрос?

Голубые глаза снова впились в меня. Не говоря ни слова, она покачала головой и отвернулась. Я тоже молчал. Гатри выглянул из грузовика и небрежно помахал мне здоровой рукой. Он выглядел суровым и спокойным, старик, который в душе сохранил молодость. Старик, способный на многое, когда придет время.

Я увидел, как Кресси причесывается перед зеркалом, висящим на стволе красного дерева, и застегивает серьгу в ухе. Я подумал о бандитах со страшными ожерельями прошлой ночью. Люди, которые противостоят друг другу, сказал я себе, находятся на той стороне, которая больше подходит им в данный момент.

И я был в чем-то похож на них.

Четверг выдался как в кошмарном сне. Мы все еще не очень хорошо заучили свои реплики, что выяснилось на генеральной репетиции. Сцены, которые должны были проходить стремительно, выглядели вялыми. Сцены, которые венчали кульминацию, хромали и становились невзрачными. Но после некоторых корректировок я начал получать ту отдачу от актеров, на которую рассчитывал, так что постановка на данный момент представляла в целом сбалансированную картину с определенным ритмом действий. Но все это еще выглядело слабо. Раз за разом мы проходили по вытоптанным тропинкам, которые проложили на сосновом ковре, уже автоматически, вживаясь в свои роли. Если бы мы не трудились с таким фанатизмом, то спектакль был бы точно обречен на провал.

Когда я сам был в качестве зрителя или режиссера вне сцены, то мог сетовать на актеров за ошибки, когда все шло не так. Но на сцене, как актер, я совершал те же самые ошибки, что и они. И все же, в некотором смысле, было познавательно окунаться в актерское амплуа и видеть изнутри проблемы. По крайней мере, мне был понятен путь их устранения. И чем больше я увлекался работой, тем больше возникало моментов, для решения которых у меня физически не хватало времени.

Мы работали весь день и около полуночи рухнули в постели, слишком уставшие, чтобы думать или чувствовать. Грузовики все еще стояли вокруг станции, и я подумал, что охрана сможет противодействовать любому нападению грабителей. После этой мысли сон поглотил меня.

Пятница ничем не отличалась от четверга, только в ней было больше напряженного ожидания. Премьера должна была состояться сегодня вечером, но всех охватило чувство, что нас ожидает провал. Пьеса казалась намного хуже, чем в тот день, когда мы начинали. Это, конечно, нормально, но репетировать всего три дня... Зритель может не понять сути.

В три часа дня мы прошли последнюю полную генеральную репетицию без моего вмешательства. А когда закончили, я пробежался по ошибкам. Под Хенкен передвигался очень медленно. Рой постоянно забывал, что работает на открытой сцене, и двигался так, словно играет на классической. Кресси все еще неуверенно произносила свои реплики. Госпожа Хенкен придумала какой-то новый, абсолютно надежный способ завладеть вниманием публики во время любовной сцены ближе к концу, но я не знал, хорошо это или плохо отразится на общем фоне, поэтому оставил все как есть.

— Ну, вот и все, — мрачно констатировал я. — Сегодняшний вечер расставит все по своим местам — готовы мы или нет. Советую всем хорошенько отдохнуть перед спектаклем, если это возможно. Мы должны быть в городе около восьми, так что нам лучше уехать отсюда около семи. Гатри, когда выезжаешь ты?