Кэтрин Мур - Грядет тьма (сборник)

Они кивнули без всякого интереса, слишком погруженные в свои роли, чтобы беспокоиться о том, увидят ли они меня снова.

Я непринужденно подошел к станции, пытаясь контролировать учащенное дыхание. Я не знал, какое наказание полагается за угон полицейского автомобиля, но в таком состоянии, в каком сейчас находился штат, существовала большая вероятность того, что дальнобойщики сначала начнут стрелять, а потом будут задавать вопросы. Я не был даже сейчас уверен, что пойду на кражу. Все что я намеревался сделать, так это осмотреться и оценить шансы.

На стоянке припарковались около двадцати машин. Я постоял возле крайней с минуту, потом вытащил из кармана носовой платок, с шумом бросил монету в пятьдесят центов и стал смотреть, как она катится. Делая вид, что я чрезвычайно увлечен поисками монетки, я продолжал нагибаться и всматриваться, пока не обнаружил две машины с ключами в замках зажигания.

Потом я зашел в ресторан выпить пива, хотя сейчас меня не мучила жажда. Я не сводил глаз с часов и за пять минут до назначенного времени снова вышел на улицу. Я закурил сигарету, и медленно прогуливаясь, посмотрел на верхушки деревьев. Потом обошел станцию сбоку и направился к бельевым веревкам, где на ветру трепетали простыни и полотенца. Не торопясь, я остановился на углу здания, чтобы вытряхнуть камень из ботинка.

Началась ужасная суматоха. Я не знал, чего ожидать от мятежников, когда грохот взрыва в дальнем конце станции сотряс землю и воздух. Я слышал, как бьется стекло. На мгновение воцарилась ошеломленная тишина. Я осторожно высунул голову из-за угла. Грузовик, только что съехавший с шоссе, тяжело катился на больших шинах по инерции, скрежеща и изрыгая огонь сквозь разорванные бока прицепа. Затем оцепенение прошло, и послышались крики и топот бегущих ног.

Низко пригнувшись, я перебежал прямо к ближайшей из двух замеченных мною машин. Потом скользнул на низкое ковшеобразное сиденье и почувствовал, как пружинистая кабина ожила от звука заведенного двигателя. Авто ничем не отличалось от любого другого автомобиля, если не считать тошнотворного подпрыгивания на каждой кочке. Я дал задний ход и интуитивно погнал его вниз по склону к реке, полагая, что белье на веревках скроет меня из виду. Еще я надеялся, что маленькая машина не перевернется на крутом спуске.

На полпути вниз по склону я понял, что пересекаю поле битвы прошедшей ночи. Примерно здесь, на промелькнувшей мимо полянке, я убил трех человек, и их кровь, наверное, еще не высохла под опавшей хвоей. Затем ужасающая скорость моего спуска по склону затмила все остальные мысли. С разгона я пересек прибрежные валуны и реку в сверкающей стене брызг, и ровная дорога понесла меня вверх по противоположному склону. Речная вода стекала по лобовому стеклу ручьями, пока я мчался между деревьями, отчаянно управляя отзывчивым автомобилем, огибая заросли и петляя среди секвой. Листья папоротников струились по стеклу сильными зелеными потоками и расступались, чтобы выпустить меня из своих объятий. Я ехал слишком быстро и знал это, но ничего не мог поделать со своим паническим состоянием.

А вдруг кто-нибудь на станции видел меня в момент кражи? Может, Комус уже организовал погоню за мной? Я низко пригнулся над рулем, ожидая услышать сзади тонкий свист пули. А банды ренегатов? Они рыскали по здешнему лесу совсем недавно. А может быть, отдельные мародеры все еще бродят неподалеку? Мои уши горели, будто уже оказались нанизанными на ужасное ожерелье.

Я спугнул небольшую стайку оленей и увидел, как они отбежали от дороги, повернув головы в мою сторону, и посмотрели на меня большими изумленными глазами. Но я скрылся раньше, чем они успели по-настоящему испугаться, а деревья, казалось, сдвинулись позади машины, чтобы отгородить нас друг от друга. Позже, кажется, я пролетел мимо двух мертвецов, лежавших лицом вниз среди папоротников. Возможно, это были жертвы нападения бандитов. А может быть, это были спящие лесные бродяги — только они не шевелились, когда я проезжал мимо. Вполне возможно, это были только тени или галлюцинации, которые проносились мимо слишком быстро, чтобы я мог сосредоточить на них свое внимание. Теперь я этого никогда не узнаю.

Примерно на полпути рация на панели передо мной кашлянула и заговорила. Звук человеческого голоса немного вывел меня из панического состояния. Из этого животного состояния ужаса или паники. Услышав голос на том конце, я понемногу стал приходить в себя, а лес перестал мне казаться таким дремучим.

Рация тонким голоском сообщила, что со станции 12-101 был похищен автомобиль Комуса и что его видели на другом берегу реки. Предположительно, угонщик направляется в Сан-Андреас. Всем патрулям немедленно принять меры к задержанию.

Теперь у меня было больше причин для беспокойства, но я чувствовал себя гораздо менее напуганным. Мой пульс почти восстановился к тому времени, когда между деревьев показались поля. К ним я и направлялся, а если за мной и были преследователи, то они наверняка уже потеряли след.

Радиостанция продолжала транслировать переговоры об угоне, когда я пересек еще один ручеек и прорвался сквозь заслон высоких сорняков в нижнюю часть долины Сан-Андреас.

В трех метрах от меня из травы показалась мужская голова, и два глаза в стальной оправе дробовика смотрели прямо мне в лоб. Я тормознул с такой силой, что земля вздрогнула.

— Меня прислал Харрис, — быстро протараторил я. — Я ищу коричневый амбар.

Он оглядел меня, прислушался, подождал минуту или две и, очевидно осознав, что я не просто так заезжаю на территорию, махнул мне рукой.

— Нужный сарай вон там, в нескольких сотнях метров отсюда. Поезжай, я замету твои следы.

Он ухмыльнулся, когда рация снова объявила о коварном хищении. Я оставил его усердно заметать следы шин и поехал по песчаной дороге между высоких стеблей кукурузы. Я ехал в полной тишине, если не считать мягкого урчания мотора и переговоров по рации. Сумерки сгущались, и несколько звезд начали неуверенно подмигивать из темноты над головой.

Силуэт амбара казался черным в свете тускнеющего неба. Я вышел и открыл одну из створок ворот. Теплый, пыльный запах люцерны ударил мне в нос, когда я заезжал внутрь.

Затем я закрыл ворота, а поскольку в огромном внутреннем пространстве амбара было очень тихо и темно, сел в маленький автомобиль, включил единственную фару и закурил, пытаясь унять дрожь в руках. Пылинки мерцали и оседали в луче. Серо-зеленая люцерна уже отцвела и лежала на земле. По периметру амбара стояли пустые стойла, в которых когда-то, судя по густому, сильному запаху, содержались коровы. На стене висел потрескавшийся кожаный хомут, который, должно быть, давным-давно одевался на лошадь. На стене виднелся пожелтевший остаток плаката, и я лениво смотрел на него, гадая, что же ждет меня дальше.