Кэтрин Мур - Грядет тьма (сборник)

Хоть они и охотились за нами на улицах Корби, но теперь стало ясно, что нам удалось затеряться. Хаос, который они создали своим вторжением, был частью той силы, которая победила их, потому что в неразберихе мы слились с толпой, целенаправленно двигаясь по своему маршруту, хотя все силы были брошены на поимку именно нас.

Нам оставалось пройти всего один квартал. В конце улицы на фоне звездного неба вырисовывалась серая каменная башня. В этот момент шальная пуля пробила арку колокольни, и колокол отозвался единственным испуганным звоном, который еще долго вибрировал в моих ушах после того, как затих. И у меня было странное впечатление, что Тед Най сейчас здесь, на ревущей улице позади нас, хотя он был за пять тысяч километров от этого стонущего городка. Машины были его руками. Вертолеты были его глазами. Он был Комусом, как Рэйли был нацией, который бросил всю мощь и возможности государства на поиск всего лишь нашей маленькой группки с бесценной ношей.

Тяжелый рев внезапно пронесся над нами выше крыш домов. Луч прожектора скользнул вниз по диагонали и на мгновение ослепил нас всех яростным белым светом, обжигая кожу ужасом. Мы с Кресси одним движением нырнули под бетонную стену. Рой рванул ящик с предохранителем, а вместе с ним и Полли, к ближайшей открытой двери подъезда. Сам он с футляром был уже внутри, когда началась стрельба, а Полли замешкалась в белом звенящем луче. Мы физически ощутили, как пуля попала в нее, издав твердый чмокающий звук.

Она рухнула, как от удара безжалостного кулака. Коробка с глухим стуком упала на бетон, когда Рой бросил свою ручку и выскочил под ослепительный свет луча. Пули моментально запели вокруг него, когда он схватил жену под мышки и потащил к сомнительному укрытию дверного проема. Они отскакивали брызгами, словно капли весеннего дождя от тротуара, молотя и промахиваясь мимо этих двух фигурок отчаявшихся людей, и за этот бесконечный миг произошла целая цепочка повторяющихся чудес. Потом луч прожектора безразлично двинулся дальше и град пуль иссяк.

Когда мы с Кресси подошли к ним, Полли сидела и ругалась матом, прижав руку к боку, где между пальцами начала проступать кровь. Рой посмотрел на меня, и его лицо внезапно отразило всю изможденность, с которой так долго жила Полли.

— Вам придется идти без нас, — заявил он ровным голосом. — Я не брошу ее.

Полли бросила на него взгляд, полный бесконечной благодарности и тепла. Она на мгновение замолчала, закрыв глаза, чтобы скрыть свою мимолетную слабость. Потом вновь посмотрела на него и в своей прежней манере высказала:

— Да ладно, Рой, к чертовой матери. Я в порядке. Не будь идиотом.

— Помолчи, — шикнул на нее Рой. — Ляг и перестань пререкаться. Рохан и Кресси справятся. Мы почти у цели. — Он бросил на меня решительный взгляд. — Не спорь, — проговорил он. — У вас нет времени, идите.

Мысленно я рассмеялся, сравнивая свежеиспеченного Роя с безответственным Роем недельной давности, который никогда не принимал решений потому, что ему было так легче жить. Я снова подумал о «Перекрестке» и коротко улыбнулся ему.

— Мы уже идем, — сказал я. — Позаботься о ней.

Кресси уже подняла коробку с земли.

— Она не такая тяжелая, — пробормотала она. — Я одна смогу нести.

Я отстранил ее и взялся здоровой рукой за одну из ручек.

— Вместе мы пойдем быстрее, — заметил я. — Неудобно бежать, держа его обеими руками. Пойдем.

Странно бежать, не чуя земли под ногами. Как будто во сне. Мы пересекли темную улицу, слегка раскачиваясь, потому что бежали не в ногу. Мимо проносились клубы дыма, и, как ни странно, на улице вообще никого не было, кроме нас. И совсем рядом, и вдалеке были слышны выстрелы. Крики и вопли наполняли ночь, но здесь мы бежали в реальности, похожей на сон.

Мы были в шаге от церкви, когда раздался резкий треск за спиной, и я почувствовал, как что-то сильно ужалило меня в ногу. От удара я начал падать. Почувствовал пронизывающий жар, который был очень холодным, или это холод был очень горячим, сверлящим мое бедро. Нога у меня отнялась.

Падая, я увидел перепачканное лицо Кресси, которая обернулась ко мне с ужасом и удивлением. Немного придя в себя, я нащупал под рукой траву. Я лежал на чьей-то темной лужайке буквально через дорогу от церкви.

Я приказал Кресси:

— Давай же, вперед!

Она ухватилась за вторую ручку, подняла ящик двумя руками перед собой и побежала, не проронив больше ни слова. Я сидел обессиленный, смотрел на нее и пытался своей мольбой возвести некую магическую защитную стену вокруг нее и ее бесценного груза. Если она упадет, то разобьет и ящик с предохранителем. Все будущее Соединенных Штатов Америки сосредоточилось в этом футляре. Вся судьба каждого штата и округа, каждого города, фермы или городка, крохотные судьбы людей — все сплелось в этом устройстве. Подумалось, что если бы она встряхнула его, то все бы сейчас почувствовали землетрясение. Даже я. Потому что я был рядом.

Я сидел на клочке темной травы с растоптанным кустом герани. Ночь вокруг меня пропиталась сильным запахом раздавленных листьев. Так пахла кровь, гарь и порох. Я осторожно ощупал ногу, чтобы понять, насколько серьезна рана.

Звук приближающихся ко мне быстрых шагов, которые громко хрустели на битом кирпиче по мостовой, заставили меня поднять голову. Потом я увидел знакомую клетчатую рубашку.

В ноге у меня вдруг запульсировало, как будто рана знала, кому она должна быть благодарна своим появлением. Я был совершенно уверен, что не в ноге дело. Гатри меня не видел. Он даже не догадывался, что я здесь. Его взгляд неотрывно следил за Кресси, которая бежала к храму в пыльной розовой юбке сквозь клубы дыма с судьбоносным футляром.

Не издав ни звука, я сунул руку в карман и достал пистолет. Потом оперся на согнутое здоровое колено для более точного прицеливания своей левой неповрежденной рукой. Кровь уже стекала по ноге, и в голове появился неестественный высокий, нарастающий гул, который отдавался в ушах странно и по-новому. Я подумал, что через миг потеряю сознание. Но у меня было дело, которое я должен был завершить. Дело, которое я должен был завершить еще там, на площади, когда он предложил мне сдаться. Я должен был убить его еще тогда.

Он был близко — перебегал в мою сторону через улицу. Даже стреляя левой рукой, я должен был попасть в него, если только удача не отвернется от меня. Но, держа палец на спусковом крючке, я вдруг перестал целиться, наблюдая за Гатри.

Он остановился в замешательстве. Стоял с опущенными руками, потерявший сам себя из-за какого-то своего внутреннего бунта.

Этим бунтом была Кресси, которую он должен был застрелить.

Я видел, как его рука с пистолетом поднялась. Но оружие само не подчинилось ему, вернее, его рука вышла из-под контроля. Ствол медленно опустился. Он молча стоял, глядя, как она убегает и как ее волосы развеваются на ночном ветру. В полумраке я не мог разглядеть его лица, но в каждой черточке читалась мука нерешительности и отчаяния.