Кэтрин Мур - Грядет тьма (сборник)

Адам растянулся во всем своем великолепии на траве и смеялся над херувимами, откинув назад голову с желтыми волосами. В каждой линии его тела, в каждом движении чувствовалась великолепная мужская красота, настолько совершенная, что ее мог создать лишь Творец. Хотя Адам и не носил одежды, он не был нагим, потому что его окутывала такая же странная дымка — полупрозрачное сияние.

Херувим взволнованно танцевал над ним, вереща тоненьким голоском:

— Она не должна быть здесь! Ты же знаешь, что не должна! Она — Зло! Вот кто она! А Богу не нравится Зло! Она... — Затем он глянул поверх головы Адама, и слова застряли у него во рту. — Берегись! — шепнул херувим и полетел в крону ближайшего дерева, оглядываясь на лету через крылышко.

Пристальный взгляд Адама проследовал за херувимом, и веселье исчезло с его лица. Он медленно встал, при этом красиво заработали его мускулы под тонким сиянием при каждом движении. Он был совершенством во всем, что делал, безупречно сотворенный Господом. И встав, Адам медленно направился к ней, а на лице его медленно проявилось удивление.

Лилит с подозрением глядела на него. Сияние Сада нравилось ей больше, пока она шла по нему сама себе госпожа. В Адаме же было то, чего она не понимала. Вечная Лилит всматривалась, изумленная, глазами своего нового тела, которое сочло Адама замечательным. Она положила ладонь себе на грудь, вздымавшуюся и опадающую, и почувствовала, как под кожей что-то взволнованно бьется.

Адам медленно шел к ней. Они встретились посреди лужайки, и долго никто не произносил ни слова.

Затем Адам сказал глубоким, резонирующим голосом:

— Ты... Я знал, что ты будешь именно такая... я знал, что ты есть где-нибудь и мне нужно лишь отыскать тебя. Где же ты скрывалась?

Лилит с усилием подавила странную теплоту в груди, происхождение которой не понимала. В конце концов, Адам был всего лишь ограниченным сознанием, помещенным в новое тело, но это не имело никакого значения, потому что тело его со временем все равно износится. Ей было опасно задерживаться здесь и восхищаться им, потому что, по несчастью, он оказался приятен глазам ее недавно обретенного тела. Она глянула на него из-под ресниц и ответила нараспев, сделав свой голос медовым:

— Меня вообще здесь не было, пока ты не подумал обо мне.

— Пока я... — нахмурил золотистые брови Адам.

— Бог создал тебя по Своему образу, — сказала Лилит, хлопая ресницами. — В тебе осталась частица Бога. Разве ты не знал, что можешь творить так же, как и Он, если достаточно сильно пожелаешь этого?

Лилит вспомнила, как почувствовала глубокие пульсирующие волны, исходящие от Сада, и они показались ей вызовом. Восхищенная, она уступила им, сознательно подчинившись желанию, исходящему из глубины Сада. Она позволила этому желанию формировать плоть до тех пор, пока вся ее сущность не оказалась упакованной в странное мягкое податливое вещество, оказавшееся так предательски быстро реагирующим на все, что она встречала в Эдеме.

Адам недоверчиво покачал головой.

— Тебя здесь не было. Я не мог тебя найти, — повторил он. — Весь день я наблюдал за животными, и все они были парами — все, кроме Человека. Я знал, что ты должна где-то быть. Я знал, как ты выглядишь. Я решил, что назову тебя Евой, когда найду, Евой — Матерью всех людей. Как тебе нравится это имя?

— Это хорошее имя, — пробормотала Лилит, подходя к нему, — но оно не для меня. Я Лилит, вышедшая из Тьмы, потому что потребовалась тебе. — Она улыбнулась ему пьянящей улыбкой, и дымка стала тонкой на ее плечах, когда она подняла руки.

Адам, казалось, не знал, что делать со своими руками, когда она обняла его за шею и встала на цыпочки, чтобы дотянуться до его лица.

— Лилит? — ошеломленно повторил он. — Звучит бодро. Но что оно значит?

— Ничего не значит, — самым сладостным голосом сказала Лилит. — Я пришла, потому что ты возжелал меня. — И затем скомандовала. — Нагни голову, Адам. Я хочу тебе кое-что показать...

Это был первый поцелуй в Эдеме. Лилит открыла глаза и посмотрела на потрясенного Адама, так взбудораженного ее сладостным поцелуем, что она сама едва могла вспомнить, для чего явилась сюда. Адам, моргая, глядел на нее, у него явно голова шла кругом. И теперь он понял, что нужно делать руками.

— Слава Богу, что ты появилась! — запинаясь, ошеломленно произнес он. — Мне лишь жаль, что Он не послал тебя раньше. Мы бы...

Но Лилит уже взяла себя в руки и тихонько пробормотала:

— Ты ошибаешься, дорогой. Меня послал не Бог. Это был ты, ты сам, ожидающий и жаждущий меня, ты создал меня из — не важно, не имеет значения, из чего именно, — и вот я явилась к тебе в теле, которое ты сотворил для меня, потому что я знала, как замечательно мы можем проводить вместе время здесь, в Эдеме. Ты образ Господа, и у тебя есть силы, о которых ты сам еще не знаешь, Адам. Нет никаких пределов тому, что мы могли бы сотворить здесь вместе! Сотворить нечто такое, о чем не мечтал даже Бог...

— Ты такая чудесная, — прервал ее Адам, улыбнувшись своей обезоруживающей улыбкой. — Я так рад, что ты явилась...

Лилит прервала свою речь, закончив ее длинным вздохом. Бесполезно было сейчас пытаться говорить с ним. Он был слишком юным. Да, мощный, с богоподобной силой, но не ведающий о ней — даже не осознающий еще себя Мужчиной. Он не отведал Плода Познания, и невинность его была столь же совершенна, как и красота. Ничего не было в его сознании и быть не могло, кроме того, что вложил туда Господь, создавая его из теплой земли Эдема.

И возможно, в конце концов это было к лучшему. Адам был слишком близок к божественности, чтобы сойтись с ней во взглядах на все, что Лилит захотела бы сделать. Но если он не Познает, то и не станет задавать вопросы. Значит, он не должен дотрагиваться до Древа.

Древо... Оно напомнило ей, что Эдем по-прежнему был испытательной площадкой Бога, а не законченным Творением. Она подумала, что знает теперь, в чем состоит дефект человека, позволивший Лилит, одной из всех эфирных созданий, стоять здесь, в Эдеме, в фокусе красы и невинности. Лилит, являвшейся истинным Злом и знающей, что оно хорошо. Бог создал Адама несовершенным и, возможно, сам еще не понял, в чем его дефект. А ради своих потребностей Адам сам создал женщину, которая тоже не была совершенна. Внезапно Лилит поняла его и начала понимать глубину своей реакции на это великолепное создание, все еще державшее ее в своих объятиях.

Где-то, посреди всего прочего, у нее проскользнула мысль, что явилась она сюда совсем не за этим. Но она отбросила эту мысль и стала думать о том, каково же жить с Мужчиной, на плечо которого она сейчас склонила голову. Каким же странным материалом была эта человеческая плоть! Она мешала Лилит думать над целью Господа, и даже опасность ее присутствия здесь не могла заставить ее перестать думать об Адаме, обнимающим ее. Приоритеты менялись пугающим образом, и самым страшным было то, что это ее вовсе не волновало. Лилит прижималась щекой к плечу Адама, вдыхала его запах и почти не думала о том, что опасно зря тратит время. В любой момент Господь может взглянуть вниз и увидеть ее, а нужно было еще многое сделать, прежде чем это произойдет. Она должна привыкнуть к странному размыванию сознания всякий раз, как руки Адама крепче сжимают ее. Сад нужно превратить в крепость, и она должна заняться этим прямо сейчас.