Нелл Уайт-Смит - 150 моих трупов

Тело женщины с рыжими волосами работало в машине тел согласно расчётам. Оно не пострадало. Я бросил на него взгляд раз. Дальше занимался своим делом. Последняя слеза его высохла на тыльной стороне моей ладони, прежде чем я успел её стереть.

Сейчас мы быстро готовили Машину Тел к очередному переходу. Поскольку во время использования поезда мы удалялись от Низкого Ветра, а не приближались к нему, то теперь, после крушения, наше путешествие растянулось до девяти дней. Операторы уже вымотались. Однако груз требовал от нас большего напряжения внимания и сил, чем прежде.

Мелкие синяки и ссадины не могли повредить механоидам. Но тела груза – совсем другое дело. Их плоть мертва. Ни одна перчатка и ни один оператор никогда не смогут заставить регенерировать мёртвую плоть. Не могут заставить ни единую клеточку тела разделиться, ни единый сегмент родной механики насытить агента войры, чтобы породить подобное себе. Поэтому всякое повреждение тел требует максимального внимания оператора. Любой разрыв сосуда может привести к катастрофическим последствиям для трупа. Любая инфекция способна уничтожить весь груз.

Поэтому сейчас груз на перчатке держали все три оператора. Единственное, что мы могли сделать в сложившихся условиях: запомнить каждое повреждение. Если имеет место нарушение целостности сосудов, то кровотока в этом месте следует избегать. К счастью, если повреждение близко к кожному покрову, то сосуды в этом месте тонкие. Они расположены близко друг к другу, и блокада одного из них не приведёт к некрозу тканей из-за недостаточного кровоснабжения.

Однако это изменение следует держать в голове. И так для каждого синяка. Каждого кровеносного сосуда в зоне пореза. Каждого из ста пятидесяти девяти тел. Мы должны будем помнить их наизусть. Иметь на перчатках такой груз – всё равно что держать в руках разбитую керамическую кружку, чьи осколки составлены между собой, но не склеены. И вот нам предстоит вальсировать, держа это в трясущихся руках.

Сейчас, во время проведения осмотра, каждый из операторов оставался предельно внимателен. Визуальной проверкой занимался Онвар. Он очень старательно оповещал нас о каждом малейшем повреждении. Параллельно с устными сообщениями заполнял ведомость. Юноша делал это хорошо. Я чувствовал почти физически, как вина давила на его душу. Как старался он оказаться полезным бригаде.

По моему мнению, своё будущее молодой механоид воспринимал по-детски. Он понимал, в какую опасную ситуацию попал. Но всё же думал, что наказание каким-то чудесным образом минует его. Все неприятности утрясутся. Если только он сможет впредь быть аккуратным, полезным бригаде, чтобы вернуть к себе хорошее отношение.

Но я следил за ним пристально. И видел, что наивной старательности отличника уже вторит настоящая забота. Он не понимает ценности груза. Но старается понять. Я не знал, выдвинет ли обвинение Центр. Но подозревал, что торги за его судьбу возможны. Что парню есть ради чего продолжать движение. Однако он не являлся ценным специалистом. Как я или Инва. На его примере легко можно показать, как Центр относится к отступникам. К тем, кто уронил имя профессии. Унизил себя до убийства. Унизил этим Центр. Судьбу?

Я посмотрел на тело рыжей танцовщицы ещё раз.

Когда мы закончили, стало ясно, что работа с грузом усложнилась в несколько раз. Наше будущее представлялось нам опасным предприятием, где мы не способны строить рациональные планы.

Нагрузка на одного оператора при движении стала гораздо выше допустимой. Сложно вести Машину тел по сложной пересечённой местности, сложно держать повреждённые тела, сложно постоянно оставаться настороже, ожидая, что в любой момент из-под земли вырвется струя перегретого пара и уничтожит часть груза, одного из нас или пассажиров. Но всё вместе это не просто ставило наши жизни под угрозу. Это практически точно означало, что при попытке вести груз один из нас, скорее всего, умрёт, и тогда остальным придётся бросить мёртвых, для того чтобы спасти живых. И сделать смерть своего коллеги бессмысленной. Все наши усилия. Бессмысленными.

Однако у нас оставался ещё один козырь.

Я посмотрел на Инву. Она согласилась со мной взглядом – пора выкладывать его на стол.

Когда Онвар закончил, Инва обошла по периметру груз. Отдала нам знак принятия. И знак сожаления. Отправилась заниматься делами по подготовке машины тел к дальнейшему движению. Она собиралась использовать средства индивидуальной защиты, найденные нами в поезде.

Когда Инва скрылась из вида, я почувствовал себя одиноко. Я отпустил Сайхмара ассистировать ей. Остался с грузом. Онвар оторвался от ведомости. Поднял на меня глаза. Подумал немного, а потом спросил:

– Риррит, а что будет со Скарри? – спохватившись, что я мог не запомнить это имя, он прибавил: – Той девушкой, ну…

– Я не врач, Онвар.

– Доктор сказал, что это просто перелом. Сложный, но Хозяин Луны хорошо составил кости. Ещё доктор сказал, что у неё механические клапаны в сердце, и это…

– Ты многое узнал, – оборвал я его. – Зачем ты спрашиваешь меня?

Юноша вздохнул, опустил глаза снова к бумагам. Потом всё же решился ответить на мой вопрос:

– Я не знаю. Просто чувствую, что ты знаешь лучше них.

– Это не так.

Я произнёс это сухо, но он не поверил. Они никогда не верят.

– Она поправится?

Я сделал достаточно попыток, для того чтобы скрыть своё мнение. Но механоиды в этих вопросах всегда очень настойчивы. Они добиваются.

Я сказал:

– Нет. Она умрёт, Онвар.

Юноша отвёл глаза. Он попытался снова запустить пальцы под повязку, скрывающую ожог. Одёрнул себя. Достал перчатку из-за пояса и надел на здоровую руку. Вскинул взгляд на меня.

– А почему Инва так на тебя посмотрела?

– Ты внимателен, – похвалил я парня. Так следовало делать, если от личных переживаний мой коллега переходил к профессиональной сфере. Важно сосредоточить его внимание на деталях нашей работы. – Сейчас я поделюсь со всеми своей технологией.

– Что за технология? – тихо, всё ещё с трудом оставляя мысли о девушке, переспросил он.

Мне нечего было скрывать:

– Я научу вас включать механизм боли внутри мёртвых тел.

– Как?

– Я научу.

Онвар, падкий на всё новое, зажёгся интересом:

– Я имел в виду: зачем? Зачем это нужно?

– Боль научит нас видеть повреждения плоти автоматически. Мы сможем оперативно искать, учитывать и, что гораздо важнее, чинить мелкие повреждения груза. Нагрузка при движении в разы снизится. Мы сможем передвигать машину тел безопасно для себя. Сейчас повреждений слишком много, и без этой технологии мы не сможем двинуться вперёд.

Онвару потребовалось определённое время, для того чтобы осознать сказанное. По прошествии нескольких секунд он поднял на меня взгляд. Глаза его заблестели.