Нелл Уайт-Смит - 150 моих трупов

Насколько мощными должны быть фильтры, если вода очищалась от ядовитых примесей в таких количествах? Какие насосы должны её поднимать из глубоких земных недр?

Я не мог знать ответа. Молча стоял и следил за наполнением резервуара. Несколькими минутами ранее я позволил себе сунуть руку под проточную воду. Сунуть и убрать опять. Я не заметил, как заигрался с этим ощущением – тёплая вода обнимает кожу.

Если верить Хозяину Луны (и я не имел оснований для сомнений), вода во внутренних помещениях големов практически неисчерпаема. Во всяком случае силами нашей маленькой компании истратить существующий запас невозможно: обычно здесь жили и пользовались санитарными комнатами дважды в сутки несколько сотен душ обслуживающего персонала. Запас пополнялся легко.

Поэтому я протянул пальцы под воду и не стал их убирать. Уже не стесняясь, я грел руки в мягкой струе. Следил, как стекают брызги по белоснежным стенкам резервуара, если стряхнуть их ногтями. Меня это как-то необъяснимо радовало. Наклонив голову, я некоторое время играл с водой. Мысль о том, что я могу посвятить этому время, могу отпустить боль, как того пожелаю: сделать чувствительность максимальной или, наоборот, снизить её до предела – очень позабавила меня. Я наслаждался этим накатывающим мягким ощущением.

И больше всего мне показалась занятной идея о том, что я могу этого не бояться. Чего-то внутри себя. Но это водное ощущение… оно являлось всё же ненастоящим чувством. Это просто игра. Блестели искорками капли на белёном металле. Эхо улыбок мира, где я навсегда остался бы прикован к постели. В нём, сытом и чужом, не существовало перчаток, а значит, не существовало и возможности для меня получить профессию и работать по назначению.

Но мир умер. И мир теперь, восстав из пепла, брал своё. В этих жестоких краях я делал своё дело.

Я жалел, что так и не придумал, как следовало поступить с женой. Что сказать. Я до сих пор не могу понять для себя: сбежал я или подарил ей свободу. Возможно, свобода в том понимании, что я сейчас вкладываю в это слово, ей не нужна. Во всяком случае она нуждалась в ней меньше, чем я нуждался в понимании того, что свобода у неё есть. Возможно, если бы ей предоставили выбор, она пошла бы за мной туда, куда Центр послал меня. И находилась бы рядом сейчас.

Её сердце стало бы твёрдым и сильным, если бы только мне понадобилось это. Она молча стояла бы сейчас за моей спиной и с тихой одобрительной улыбкой смотрела, как я наслаждаюсь небывалой забавой. Она была бы счастлива сейчас. Неумытым лохматым счастьем, тем самым, что странные механоиды из погибшего мира гнали от себя, не узнавая. Тенью тепла на опалённой болью невзгод душе.

Но я принял решение за нас троих. И я даже не знал, где и с кем она сейчас. Я наслаждался этой смурной неизвестностью. Как тепло на душе бывает от звука песчаной бури за железными ставнями.

Я надеялся, что она возненавидела меня, узнав, что я убил. Надеялся, что она поверила врачам, а не мне. Но я не обманывал себя. Глубоко спрятанной где-то внутри жилкой, которую не смогла вогнать в паралич ни одна из моих трагедий, я знал, что она поняла и простила меня. Я знал, что она мне благодарна. И я хотел бы уметь ненавидеть её за это.

Она не подала на развод за все эти годы. И я не подал. Я – потому, что боялся вдруг восстановить с ней связь. Даже по почте. Боялся, что она… Боялся, что я…

Я очень хотел умереть. Я много чего боялся: боли, самого страха, чувства беспомощности. Но я хотел. Я понимал, что вся мерзость и стыд, давящее чувство пустоты – всё то, с чем столкнутся окружающие и столкнусь я сам, пройдёт. Все мы смертны, как смертны наши коронеры и гробовщики. И любой наш вызванный смертью позор со временем уйдёт в ничто. Утонет в забвении.

Я никогда не предпринимал попыток самоубийства. Но оказывался на грани смерти, и не раз. Я никогда по собственной воле не поставил бы себя на эту грань. Ни за что. Ни разу. Но я так желал её пересечь.

В моём представлении смерть представала забвением. Несуществующим моментом. Я хотел в неё. Потому что здесь я знал – моя жена ждёт меня. Она простила меня и хуже того – она приняла меня и поняла. И этого уже не мог ей простить я.

Я набрал в ладони воды. Чистой, искристой и ясной. Поднёс к глазам и погрузил в воду лицо. Я испытал невообразимое, неожиданное ощущение преображения и отдыха.

После я подумал о том, что резервуар можно наполнить целиком. Залезть туда с ногами. Во всяком случае мне хотелось бы исследовать это ощущение. Поэтому выкрутил краны на максимум.

Пока я ждал, то прошёлся туда и сюда по санитарному блоку. Нашёл упакованные полотенца. Потом подумал, что можно опускать в воду различные предметы и смотреть, насколько хорошо они держатся. В ходе этих поисков я обнаружил средство для очистки тела. Его, если верить инструкции, следовало перед употреблением смачивать и позже смывать водой. Ничего удивительного, что я не обратил на него внимания раньше.

Позволив себе полностью увлечься ожиданием и поисками занимательных вещей для шуточного эксперимента, я впервые за долгое время действительно отвлёкся от мыслей, обычно преследовавших меня.

Когда я вернулся в комнату с водным резервуаром, там меня ждало тело рыжей женщины. Оно молчало. Глаза устремлены на меня. Взгляд направлен верно. Никаких ошибок. Сложно понять: это имитация, или оператор использует зрачки для непосредственного визуального восприятия.

Понятно, что мне теперь следовало проверить связи. Я узнал бы, что они ведут от сердца голема. Или, возможно, от сердца этой огромной Машины в тумане. Как назвал её демон? «Первородный Огонь»?

Тело стояло расслабленно. Оно не смело прямо завлекать меня, но и отпустить мои мысли от себя не собиралось.

Итак, после того как я проверил бы связи, мне надлежало начать задаваться вопросом о личности оператора. Это не поезд (он мёртв), очень вряд ли Инва, всё ещё возможно – Хозяин Луны, но, может, и Хозяин Гор, при условии, что он тоже оператор и что он находится здесь. Кроме того, операторами могли являться оба голема, Первородный Огонь лично, и каким-то образом я сам.

На этом примерный перечень я окончил. Взял тело за запястье и вывел за дверь. Она манила меня своим взглядом. Излучала тайну и призывала раскрыть секреты. Снять покровы. Овладеть ей.

Я закрыл дверь на защёлку перед её носом.

Эта женщина представляла собой пленительную нежную загадку. Она заставляла меня вновь начинать уже почти полностью заброшенный внутренний диалог. И дёргала в моей душе какие-то скрытые нити. Она – тайна Паровых Долин.

Но этот вечер я распланировал иначе.

Я разделся и забрался в воду. Вымылся. Изучил плавучесть найденных мною в санблоке предметов. Убрал с кожи следы очищающего средства под струёй проточной воды. Вытерся насухо. Оделся.