Александр Филиппов - Сказка без чудес

Ибо единым для всей Вселенной оставался закон: чем древнее раса разумных существ, тем сложнее обстоят дела с размножением, тем реже появляется потомство. И рождение дочери Люца, Феи, уже само по себе стало маленьким чудом в пределах обитаемой части Космоса.

Большую часть своей коротенькой пока жизни Фея провела в космическом пространстве, в условиях искусственной гравитации, и даже родной планеты, на которой появилась на свет, не помнила.

Вот почему Люц решил устроить жене, Еве, и едва выучившейся ходить дочери Фее экскурсию на Землю, дать возможность ощутить под ногами планетарную почву. Подышать удивительным воздухом атмосферы этого небесного тела, напоённого запахами огромного разнообразия существующих за счёт фотосинтеза растений, посмотреть на животный мир теплокровных млекопитающих, а если повезёт, встретить и человеческую особь, находящуюся пока на стадии дикости. И только-только набирающуюся разума, и, надо полагать, способность с благодарностью осмыслить окружающий мир, райский, по представлениям Люца, родившегося на планете с неизмеримо более суровыми условиями существования гуманоидов.

Устроив эту высадку жены и дочери на девственную планету, Люц нарушил все мыслимые должностные инструкции. И те, что категорически запрещали допускать посторонних в обитаемые миры, находящиеся на этапе развития и подлежащие координации. И те, что предписывали координаторам при посещении подобных планет ни при каких обстоятельствах не отключать защитное поле скафандров, и уж тем более не снимать их.

Однако пронизанный медовыми лучами солнца бор был настолько чарующ в первозданной своей тишине, нарушаемой лишь изредка щебетанием птиц, а настоянный на хвое и горячих степных ветрах воздух так упоительно ароматен и свеж, что Люц, оказавшись с женой и дочерью посреди усыпанной цветущими одуванчиками лесной полянки, предложил отключить защитное поле, снять гермошлемы, и дышать, дышать…

В этот-то миг, тонко свистнув, из ближайших зарослей на опушке и прилетела тяжёлая боевая стрела.

Вот только что Люц с замиранием сердца любовался восторгом дочери, впервые в коротенькой своей жизни ощутившей под ногами травку, увидевшей деревья, земные цветы, смотрел в её бездонной синевы, отражающие небо, глаза… И вдруг в один из этих глаз ударил со страшной силой каменный, старательно отёсанный по краям, наконечник стрелы.

Он пробил насквозь головку Феи, вышиб затылочную кость так, что оттуда, из-под белокурых кудряшек, вылетел окровавленный клок волос.

И пока Люц, ещё не осознав случившегося, застыл, онемев от ужаса, свистнула другая стрела и с той же беспощадной точностью с глухим стуком вонзилась в переносицу Евы.

А из чащи, откуда были выпущены стрелы, раздался многоголосый победный вой.

Люц машинально, не думая, ощущая в голове только звенящую пустоту, поднял правую руку с закреплённым на запястье бластером и тонким, всепроникающим, прожигающим любой сверхпрочный металл, лучом, срезал могучие сосны, испепелил всё пространство на сотни метров вокруг, вместе с ликующими убийцами.

Он забыл, совершенно забыл, какой день по земному летоисчислению выбрал для экскурсии жены и дочери на девственную планету!

Это бы день весеннего равноденствия, и именно в эту пору самых коротких ночей в племени обитавших окрест первобытных охотников, недавно мигрировавших сюда в поисках тепла и пищи из суровых северных широт, наступал обряд инициации — посвящения юношей во взрослых мужчин — добытчиков, воинов.

Юношам надлежало провести несколько дней в лесу, и самостоятельно, без помощи взрослых добыть как можно больше трофеев.

Человеческие особи чужаков тоже шли в зачёт.

При скудном рационе питания там, в полярных широтах, племя не могло позволить себе просто похоронить усопших. Их поедали — ритуально, скорбя, и оказывая тем самым последние почести.

А вот врагов пожирали радостно, с плясками, оставляя себе на память о поверженном противнике пробитые каменными топорами черепа, собирая из зубов амулеты, и вешая их, как украшение и знак боевой доблести, на грудь.

На своём пути в благодатные тёплые края закалённое стужей воинственное племя беспощадно истребило и сожрало повстречавшиеся им на пути разрозненные группы неандертальцев. И координаторы ничего не могли с этим поделать. Межвидовая борьба была неотъемлемой частью эволюции человеческой расы.

Убивать аборигенов планеты координаторам при осуществлении своих функций категорически запрещалось. А если таковое всё-таки случалось в безвыходной ситуации, при самообороне, то за тем следовало строжайшее расследование, и, как правило, отстранение от исполнения служебных обязанностей и пожизненная дисквалификация координатора. Считалось, что профессионально состоятельный координатор изначально не должен оказываться в таких обстоятельствах, при которых приходится умерщвлять разумные существа.

Люц долго стоял на коленях у тел погибших, вымаливая у Евы и Феи прощения.

Осознание того, что их бессмертные души, перейдя в иное качество, будут обретаться теперь в беспредельном информационном поле Вселенной, не утешало совсем.

Потому что для него, Люца, они всё равно окажутся недостижимы. Луч его лазера выжег дотла не только деревья, тупых и злобных аборигенов вокруг, но и душу самого Люца.

Став убийцей, он потерял жену и дочь навсегда.

Его отмеченной смертным грехом душе отныне предстоит обитать совсем в других сферах вечности, никак не соприкасающихся с чистыми и безгрешными душами праведников.

Парадокс вселенского закона о вечной сохранности возникшего, где бы то ни было, разума, заключался в том, что бессмертие обретали и души уничтоженных бластером Люца дикарей. И они находили своё место, беспрепятственно встраиваясь в ячейки информационной системы безбрежного космоса. Ибо, прибывая в первозданной дикости своей, не ведали, что творили.

А Люц ведал. И знал, что пути к отступлению у него теперь небыло.

А потому, бережно уложив тела погибших жены и дочери в межпланетарный катер, включил автопилот, и отправил аппарат с погребальным грузом на орбитальную станцию.

А сам, проклятый отныне и на все времена, остался на ненавистной ему с этой минуты Земле.

В тот роковой день в безумной ярости он выжег лучемётом едва ли не половину бора. Зарево над лесом полыхало так, что наверняка бывшим соратникам — Координаторам с околоземной орбиты видно было.

Впрочем, он не сомневался, что Ис и Ал пристально следили за его семейной высадкой на Землю, и зафиксировали случившуюся на лесной полянке трагедию во всех деталях.

И реакцию Люца на это несчастье.

Оставшись в одиночестве, бывший Координатор направился к стойбищу того племени, откуда были родом юные горе-охотники. И сжёг, стёр с лица земли сложенные из ветвей шалаши и крытые шкурами чумы. Вместе с их обитателями…