Роберт Силверберг - Ночные крылья. Человек в лабиринте [сборник litres]

Я с удивлением посмотрел на Хирурга. Тот излагал мысли, не дававшие мне покоя на всем пути в Джорслем, мысли об искуплении, как личном, так и для всего человечества. Наверное, зря я почти не обращал внимания на него раньше.

— Позвольте мне сказать, — внезапно подал голос Бернальт. Это были его первые слова за несколько часов.

Мы все посмотрели на него. Пигментированные полосы на его лице пылали — признак того, что он взволнован.

— Мой друг, — сказал он, кивком указав на Хирурга, — ты говоришь об искуплении для землян. Ты имеешь в виду всех землян или только членов гильдий?

— Конечно, всех, — мягко ответил Хирург. — Разве мы не все в равной степени покорены?

— Однако мы не равны в других вещах. Возможно ли искупление грехов для планеты, которая заставляет миллионы своих людей быть изгоями? Разумеется, я имею в виду себе подобных.

Когда-то давно мы согрешили, думая, что боремся против тех, кто создал нас монстрами. Мы пытались отнять у вас Джорслем, и за это были наказаны, и наше наказание длится вот уже тысячу лет. Мы все еще изгои, не так ли? Где все это время была наша надежда на искупление? Можете ли вы, члены гильдий, считать себя очищенными и добродетельными благодаря вашим недавним страданиям, если вы по-прежнему унижаете нас?

Его речи явно пришлись Хирургу не по душе:

— Ты говоришь опрометчиво, Бернальт. Я знаю, что у Перерожденцев есть свои обиды. Но вы, как и я, знаете: время вашего избавления близко. В грядущие дни ни один землянин не будет презирать вас, и вы будете стоять плечом к плечу с нами, когда мы все вернем себе свободу.

Бернальт потупил глаза:

— Прости меня, мой друг. Конечно, конечно, ты говоришь правду. Я слишком увлекся. Жара… это великолепное вино… и я наговорил глупостей!

— Вы говорите мне, что формируется некое движение сопротивления, которое вскоре изгонит нас с вашей планеты? — спросил Покоритель Земли номер Девятнадцать.

— Я говорю лишь абстрактно, — сказал Хирург.

— Я думаю, что ваше движение сопротивления также будет чисто абстрактным, — спокойно ответил захватчик. — Прости меня, но я вижу мало сил у планеты, которую можно покорить всего за одну ночь. Мы ожидаем, что наша оккупация Земли будет длительной и почти не встретит сопротивления. За те месяцы, что мы провели здесь, мы не заметили никаких признаков усиления враждебности к нам. Наоборот, нас здесь все больше привечают.

— Это часть процесса, — сказал Хирург. — Как поэт, вы должны понимать, что слова несут в себе самые разные смыслы. Нам нет нужды свергать наших инопланетных повелителей, чтобы освободиться от них. Надеюсь, это звучит поэтично для вас?

— Великолепно, — ответил Покоритель Земли номер Девятнадцать, вставая. — А сейчас приглашаю вас всех к ужину.

Увы, к этой теме так и не удалось вернуться. Философскую дискуссию трудно поддерживать за обеденным столом. Да и наш хозяин, похоже, чувствовал себя не слишком комфортно, слушая этот анализ судеб Земли. Он быстро обнаружил, что до своего превращения в Пилигрима Олмейн была Летописцем, и после этого переключил свой интерес на нее: расспрашивал ее о нашей истории и о нашей древней поэзии. Как и большинство захватчиков, он питал сильное любопытство к нашему прошлому.

Олмейн оттаяла и подробно рассказала ему о своих исследованиях в Перрисе. Она со знанием дела говорила о нашем скрытом прошлом. Покоритель Земли номер Девятнадцать время от времени вставлял весьма разумный, хорошо информированный вопрос. Тем временем мы ужинали деликатесами разных миров, возможно, поставленных тем самым толстым, напыщенным купцом, который подвез нас из Перриса в Марсей. На вилле было прохладно, а Сервиторы — само внимание. Эта несчастная, зачумленная инопланетной заразой деревня всего в получасе ходьбы отсюда вполне могла находиться в другой галактике, настолько далека она была от нашей вечерней беседы.

Когда мы утром покинули виллу, Хирург попросил разрешения присоединиться к нашему паломничеству.

— От меня никакой пользы здесь больше нет, — пояснил он. — Узнав о вспышке болезни, я приехал сюда из моего дома в Найрубе и пробыл здесь много дней, больше утешая, нежели исцеляя. Теперь меня зовут в Джорслем. Однако если ваши обеты запрещают вам иметь спутников…

— Отнюдь, так что пойдем с нами, — сказал я.

— Со мной будет еще один человек, — сказал нам Хирург.

Он имел в виду третьего, который встретил нас в деревне: загадочный инопланетянин, который в нашем присутствии не проронил ни слова. Это было сплюснутое существо в форме шипа, ростом чуть выше человека, установленное на угловатую треногу. Происходил этот пришелец с одной из планет в созвездии Золотой Спирали. Его кожа была грубой и ярко-красной, а с трех сторон от вершины конической головы вниз спускались вертикальные ряды полупрозрачных овальных глаз. Я никогда не видел такого существа раньше.

По словам Хирурга, он прибыл на Землю с миссией по сбору данных и уже исходил большую часть Асьи и Стральи. Теперь его путь пролегал по землям вокруг озера Средизем. После посещения Джорслема он собирался направить свои стопы в крупные города Эйропа. Серьезный, он раздражал своей вечной бдительностью, ни разу не моргнув своими многочисленными глазами и не комментируя то, что видели эти глаза. Он казался скорее некой странной машиной, этаким источником информации для резервуара памяти, а не живым существом. Но в целом он не представлял для нас угрозы, и его вполне можно было взять с собой в священный город.

Хирург попрощался со своим другом-Перерожденцем, который в одиночестве пошел впереди нас, и в последний раз навестил зараженную деревню. Мы остались. В нашем посещении не было никакого смысла. Когда он вернулся, лицо его было мрачным.

— Четыре новых случая, — сказал он. — Вся деревня погибнет. На Земле еще ни разу не было вспышки такого рода — такой концентрированной эпидемии.

— Что-то новое, да? — спросил я. — Распространится ли болезнь повсюду?

— Кто знает? В соседних деревнях пока никто не заразился. Модель совершенно незнакомая: одна деревня полностью погибает, а вокруг все чисто. Эти люди видят в ней божественное возмездие за некие неведомые грехи.

— Что такого могли сделать крестьяне, — спросил я, — что Воля обрушила на них свой гнев?

— Они задают себе тот же вопрос, — сказал Хирург.

— Если есть новые случаи, — рассудила Олмейн, — значит, наш вчерашний визит был бесполезен. Мы только зря рисковали собой и ничего хорошего не сделали.

— Неправда, — возразил ей Хирург. — Эти случаи уже зрели, когда вы пришли. Будем надеяться, что эта болезнь не распространится на тех, кто все еще был в полном здравии.