Роберт Силверберг - Ночные крылья. Человек в лабиринте [сборник litres]

Берке заорал и упал вместе с хищниками. Брызнула кровь. Человек и зверь, кувыркаясь, покатились по мостовой и, вероятно, задели какой-то скрытый излучатель энергии, так как исчезли в клубах маслянистого дыма. Когда дым рассеялся, не осталось следа ни от зверя, ни от человека.

Недолгое время спустя Бордман заметил:

— Да, это кое-что новенькое. Об этом нужно помнить. Ни один из этих зверей не напал на робота. Людям придется брать с собой детекторы массы и идти группами.

Так и сделали. За знания приходилось платить очень высокую цену, но зато теперь они понимали, что в лабиринте им противостоят не только ловушки древних инженеров, но и местная фауна. Два человека, Маршалл и Петрочелли, пошли в лабиринт вместе, соответственно подготовленные и экипированные. Теперь звери уже не могли подкрасться незамеченными, не выдав себя и своего размера инфракрасным излучением, регистрируемым детектором массы. Благодаря этому люди без труда подстрелили четырех животных, в том числе одно очень большое, и никаких других проблем у них не возникло.

В глубине зоны G они подошли к месту, где был установлен дезориентирующий экран, который действовал так, что все устройства для сбора информации оказывались бесполезными.

«На каком принципе это действует?» — размышлял Бордман. Земные приборы подобного типа действуют прямо на органы чувств, искажая и перепутывая их сигналы. Но в этом поле наверняка какой-то другой принцип. Ведь невозможно воздействовать на нервную систему робота, потому что у робота ее просто нет, а его зрительные органы регистрируют только то, что видят. Однако то, что роботы видели в этом месте лабиринта под действием поля, не было никак связано с реальностью. Другие роботы, поставленные вне этой зоны, передавали совершенно иную картину того же места. Значит, поле действует на каком-то оптическом принципе, преобразует картины ближайшего района, искажает перспективу, извращает или скрывает форму и контуры. Любой орган зрения в пределах действия поля видит картину, совершенно не соответствующую реальности, и абсолютно безразлично, воспринимает эту картину человек или не наделенная воображением машина. «Это довольно любопытно, — думал Бордман. — Возможно, позже удастся исследовать их и овладеть этими принципами. Позже».

Он не мог предугадать, какие формы примет картина лабиринта для Маршалла и Петрочелли, когда те войдут в зону поля. Роботы передавали все данные о том, что их окружало. Люди же не были непосредственно подключены к компьютеру и потому не могли передавать своих впечатлений от того, что видели. Самое большое, что они могли сделать, — это рассказывать. Но их описания никак не совпадали с картиной, передаваемой видеоглазом, закрепленным на ранце, и тем более с картиной, которую передавали роботы.

Маршалл и Петрочелли шли по указаниям компьютера. Шли даже там, где собственными глазами видели зияющие пропасти, и вжимали головы в плечи, когда видели над головой зловеще сверкающие стальные лезвия, висящие на потолке несуществующего туннеля.

— Боюсь, что любое из этих лезвий упадет и рассечет меня пополам, — сказал Петрочелли.

Но никаких лезвий там не было. Пройдя очень аккуратно по несуществующему туннелю, оба послушно свернули под огромный молот, бьющий с дьявольской силой по плитам мостовой. Цеп тоже был иллюзией. С трудом они удержались, чтобы не свернуть на тротуар, выложенный упругими плитками, ведущий до самой границы действия поля. Тротуара тоже не существовало. Они не видели, что вместо гладкого тротуара на самом деле была яма, наполненная кислотой.

— Лучше бы они просто шли с закрытыми глазами, — заметил Бордман. — Так проходили и роботы… с отключенными датчиками.

— Они говорят, что это для них слишком страшно, — возразил Хостин.

— Но что лучше: не иметь никакой информации или иметь информацию заведомо ложную? — спросил Бордман. — Советы компьютера они могут слушать, не открывая глаз. Тогда им ничего не будет грозить…

Петрочелли вскрикнул. На одной половине своего экрана Бордман видел действительное состояние дел: безопасный участок дороги, а на другой — то, что передавал видеоглаз ранца: вырывающиеся из-под ног Петрочелли и Маршалла буйные языки пламени.

— Стой спокойно! — рявкнул Хостин. — Огня там нет!

Петрочелли, уже поднявший одну ногу, услышав это, страшным усилием воли поставил ногу обратно на мостовую. Реакция Маршалла оказалась не быстрой реакцией. Прежде чем до него дошли слова Хостина, он шагнул влево, чтобы обойти огонь, и только потом остановился. Он оказался на десяток сантиметров за пределами безопасного прохода. Внезапно из-под одного приподнявшегося камня мостовой вылетела тонкая блестящая проволока, которая обхватила его ноги возле щиколоток, резко натянулась и срезала ступни. Падающего Маршалла пригвоздил к соседней стене блестящий золотистый металлический прут.

Петрочелли удачно миновал фальшивый огонь. Не оглядываясь назад, он сделал еще десять неуверенных шагов и остановился в безопасности, вне зоны дезориентирующего поля.

— Дэйв! Дэйв, где ты? — хрипло позвал он.

— Он сбился с курса, — сказал Бордман. — Это был быстрый конец.

— Что мне теперь делать?

— Оставайся на месте, Петрочелли. Успокойся и не пытайся идти дальше. Отправляем к тебе Честерфильда и Уолкера. Жди там, где стоишь.

Петрочелли всего трясло. Бордман попросил мозг корабля сделать ему укол успокоительного, и аппаратура в ранце проделала это. Почувствовав облегчение, Петрочелли просто стоял и ждал, стараясь не желая смотреть в сторону погибшего товарища.

Уолкеру и Честерфильду потребовался почти час, чтобы добраться до места, где находилось дезориентирующее поле. А затем еще пятнадцать минут, чтобы пройти ту небольшую дорожку, которую накрывало поле. Они шли с закрытыми глазами, хотя это им совсем не нравилось; но призраки лабиринта не способны поразить людей с закрытыми глазами, и они были вне их власти. Петрочелли к этому времени заметно успокоился, и все трое двинулись дальше.

«Надо будет извлечь оттуда останки Маршалла, — подумал Бордман. — Но это позже, в другой раз…»

Неду Раулинсу казалось, что самые длинные дни в своей жизни он пережил четыре года назад, когда летел на Ригель, чтобы забрать тело отца на Землю. Однако сейчас он убедился, что время на Лемносе тянется для него куда медленнее. Жутко стоять просто так перед экраном и наблюдать, как отважные люди гибнут один за другим.

Но они выиграли битву за лабиринт. К этому моменту в него вошли четырнадцать человек. Четверо погибли. Уолкер и Петрочелли разбили лагерь в зоне Е, пятеро других основали базу в зоне F, трое проходили сейчас дезориентирующее поле в зоне G, чтобы добраться до этой базы. Для них самое худшее было уже позади. Роботы выяснили, что кривая опасности резко падает за зоной F и что в трех центральных зонах ловушек почти нет. Раз уж зоны Е и F были практически покорены, то добраться туда, где затаился безразличный, привыкший ко всему Мюллер, не должно было составлять особого труда.