Роберт Силверберг - Ночные крылья. Человек в лабиринте [сборник litres]

Он не стал объяснять почему. Когда процедура закончилась, нос у него стал длинным, резко очерченным, губы тонкими, а подбородок как у ведьмы. Лицо это трудно было назвать симпатичным. Но вряд ли кто-нибудь теперь мог узнать Чарльза Бордмана.

После беспокойно проведенной ночи Раулинс стал готовиться к переходу в лагерь авангарда в зоне Е. Бордман должен был остаться на базе и в течение всего времени поддерживать с ним связь, видеть то, что он видит, и слышать то, что он слышит. И шепотом направлять его действия.

Утро было сухим и ветреным. Они проверили каналы связи. Раулинс вышел из куполообразной палатки, отсчитал десять шагов и наблюдал в одиночестве, как рассвет придает потрескавшимся фарфоровым стенам оранжевый блеск.

— Подними правую руку, если слышишь меня, Нед, — сказал Бордман. Раулинс поднял руку. — Теперь поговори со мной.

— Где, ты говоришь, родился Мюллер?

— На Земле. Слышу тебя отлично.

— Где на Земле?

— Северо-Американский директорат. Точно не знаю, где именно.

— Я тоже оттуда, — сказал Раулинс.

— Да, я знаю. Мюллер, кажется, происходит откуда-то из западной части континента. Но не уверен. Так мало времени провожу на Земле, Нед, что не очень помню географию. Если для тебя это важно, мы можем запросить мозг корабля.

— Потом как-нибудь. Я уже могу идти?

— Сначала послушай, что я тебе скажу. Мы с очень большим трудом проникли в лабиринт, но я хочу, чтобы ты не забывал, что все, проделанное нами пока что, было лишь вступлением для достижения настоящей цели. Помни, мы прибыли сюда за Мюллером.

— Как я могу об этом забыть?

— До сих пор мы думали лишь о нашем выживании. Забота о том, чтобы самому уцелеть, затуманивает перспективу. Теперь мы уже можем смотреть более широко. То, чем обладает Ричард Мюллер — дар это или проклятие, неважно, — имеет огромную потенциальную значимость, и твоя цель, Нед, чтобы мы смогли это использовать. Судьба Галактики зависит от того, что произойдет здесь между тобой и Мюллером в несколько ближайших дней. Это поворотный пункт времен. Условия жизни миллиардов еще не родившихся существ, перемена их к лучшему или к худшему зависят от того, что здесь произойдет.

— Судя по всему, вы говорите это совершенно серьезно, Чарльз.

— Абсолютно серьезно. Порой бывает так, что все напыщенные слова начинают что-нибудь значить, и сейчас один из таких моментов. Ты стоишь на развилке галактической истории. И потому, Нед, ты пойдешь и будешь лгать и обманывать, давать ложные клятвы, идти на компромиссы, и я предполагаю, что потом какое-то время совесть не будет давать тебе покоя и ты возненавидишь себя за все это, а в конце концов поймешь, что совершил героический поступок. Проверка связи окончена. Возвращайся и займись подготовкой к походу.

На этот раз он недолго шел один. Штейн и Элтон довели его до самого прохода в зону Е без происшествий. Ему указали далее правильное направление, он прошел сквозь душ от крутящихся снопов лазурных искр и вошел в следующую зону, суровую и унылую. Спускаясь в нее по крутому пандусу, он увидел какое-то устройство, закрепленное на высокой каменной колонне. В тени впадины в этом устройстве что-то блестело и двигалось, и это могло быть глазом.

— Похоже, я нашел часть системы наблюдения Мюллера, — доложил он. — Тут что-то смотрит на меня с колонны.

— Попробуй побрызгать на это чем-нибудь, — предложил Бордман.

— Он может счесть это проявлением враждебности. Зачем археологу уничтожать такую штуку?

— Да. Точно. Иди дальше.

В зоне E сама атмосфера казалась менее угрожающей. Темные, плотно стоящие низкие здания словно бы цеплялись друг за друга, как встревоженные черепахи. Впереди Раулинс видел и другую топографию — поднимались высокие стены, светилась какая-то башня. Каждая из зон настолько отличалась от других, что он даже предполагал, что они построены в разное время: сперва образовался центр — жилые кварталы, а затем постепенно наращивали внешние кольца, по мере того как враги становились все более неприятными. Это была концепция, достойная археолога: он запомнил ее, чтобы использовать потом.

Уже заметно удалившись от входа, он увидел затуманенную фигуру идущего к нему Уолкера. Тот был худощав, суров и несимпатичен. Он уверял, что был несколько раз женат на одной и той же женщине. Ему было лет сорок, и интересовала его только карьера.

— Рад, что тебе удалось пройти, Раулинс. Иди оттуда левее, эта стена иногда крутится.

— Здесь в целом все в порядке?

— Более-менее. Полчаса назад мы потеряли Петрочелли.

Раулинс окаменел.

— Но ведь эта зона должна быть безопасной!

— Нет. Более рискованная, чем зона F, и так же полна ловушек, как зона G. Мы недооценили ее, используя роботов. Нет же никаких причин предполагать, что зоны должны становиться более безопасными к центру, правда? Это одна из худших.

— Усыпление бдительности, — предположил Раулинс. — Ложная безопасность.

— Если бы знать! Ну что ж, пойдем. Иди за мной и не слишком утруждай свой мозг. Оригинальность здесь не ценится и в ломаный грош. Или идешь уже намеченным путем, или не приходишь никуда.

Раулинс шел за Уолкером. Он не видел никакой явной опасности, но подпрыгнул там, где подпрыгнул Уолкер, обошел то место, которое тот обошел. Лагерь в зоне F оказался не слишком далеко. Там он застал Дэвиса, Оттавио и Рейнольдса, а также верхнюю половину Петрочелли.

— Ждем указаний насчет похорон, — пояснил Оттавио. — Ниже пояса от него ничего не осталось. Хостин наверняка прикажет вынести его из лабиринта.

— Хотя бы накройте его, — попросил Раулинс.

— Ты сегодня пойдешь дальше, в зону D? — спросил Уолкер.

— Надо бы.

— Тогда мы тебе расскажем, чего опасаться. Это новинка. Именно так погиб Петрочелли. Это метрах в пяти от границы зоны D… по ту сторону. Вступаешь в какое-то поле, и оно перерезает тебя пополам. Ни один из роботов на такое не натыкался.

— А если оно перерезает пополам всех, то кто туда проходит? — спросил Раулинс. — Всех, кроме роботов?

— Мюллера не перерезало, — заметил Уолкер. — И тебя не перережет, если ты его обогнешь. Мы тебе покажем как.

— А за тем полем что?

— Это уже забота для твоей головы.

— Ты устал, задержись на ночь в лагере, — сказал Бордман.

— Я бы предпочел пойти сразу.

— Но тебе придется идти одному. Не лучше ли сперва отдохнуть?

— Пусть мозг корабля проанализирует мое состояние и определит степень усталости. Я готов идти дальше.

Бордман запросил проверку. Компьютер постоянно получал телеметрию организма Раулинса: его пульс, частота дыхания, уровень гормонов. Не нашлось причины, почему бы Раулинсу не идти дальше без отдыха.