Роберт Силверберг - Ночные крылья. Человек в лабиринте [сборник litres]

Но здесь, в этой клетке, нечему было гнить. Мертвые падальщики еще не успели испортиться, да и остались от них в основном только обгрызенные кости.

Раулинс понял, что это какая-то иллюзия, обонятельная симуляция, создаваемая самой клеткой. Запах зловония источала сама клетка. Для чего? Очевидно, чтобы заманить падальщиков внутрь. Изысканная разновидность пытки. Не дело ли это рук самого Мюллера, отправившегося к ближайшему пульту управления и включившего этот запах?

На этом Раулинсу пришлось закончить свои размышления. Через площадь к клетке спешила новая армия падальщиков. Они показались ему немного крупнее, но не настолько большими, чтобы не пролезть между прутьями, и клыки их омерзительно мерцали в свете лун. Раулинс торопливо растоптал трех урчащих, объедающихся каннибалов, остававшихся в его узнице, и в чудесном порыве вдохновения просунул их между прутьями и пнул подальше, метров на восемь-десять от клетки. Великолепно! Вновь прибывшие притормозили и тут же набросились на дергающиеся, еще не совсем мертвые тела, упавшие перед ними. Лишь немногие из падальщиков пробрались в клетку, и причем с заметными интервалами, так что у Раулинса была возможность растоптать каждого из них по очереди и выбросить на прокорм наступающей орде. Он решил, что если не прибудут еще, то он потихоньку справится со всеми ними.

Наконец они совсем перестали лезть к нему. К этому времени он убил их уже семьдесят, а то и восемьдесят. Запах свежей крови перебивал искусственный запах разложения; его ноги уже ныли от усталости, а голова кружилась. Но наконец в ночи установилось спокойствие. Небольшие тельца, некоторые покрыты мехом, а от каких-то остались только кости, широкой дугой были разбросаны перед клеткой. Густая лужа натекшей из них крови занимала десяток квадратных метров. Последние обожравшиеся зверьки тихонько удалились, даже не пытаясь побеспокоить обитателя клетки. Усталый, выдохшийся, едва ли не плачущий и смеющийся одновременно, Раулинс вцепился в прутья решетки и старался не смотреть на свои ноющие окровавленные ноги. Он чувствовал, как в них начинается жжение, и представлял себе, как целые армады чужеродных микроорганизмов проникают в его кровеносную систему. Под утро здесь будет лежать распухший сине-фиолетовый труп, жертва чрезмерного коварства Чарльза Бордмана. Войти в эту клетку — что за идиотская была идея! Дурацкий способ заслужить доверие Мюллера!

«И все же есть преимущества нахождения в клетке», — внезапно осознал он.

С трех разных сторон к нему приближались три крупных зверя. Походкой они напоминали львов, а внешностью — кабанов: приземистые, весом килограммов под сто создания с выступающими горбом хребтами и вытянутыми пирамидальными мордами, роняющие слюну с оскаленных пастей и посверкивающие крохотными глазками, сидящими с каждой стороны морды попарно сразу под рваными обвислыми ушами. Изогнутые верхние клыки пересекались с более мелкими и острыми, выступающими из мощной нижней челюсти.

Подозрительно поглядывая друг на друга, три мерзких создания совершили серию сложных перемещений, хорошо демонстрирующих проблему трех тел, совершающих круговые движения с целью закрепления территории. Каждый из них порылся в куче мертвых падальщиков, но, судя по всему, падалью они не питались; их интересовало живое мясо, и презрение их к этим жертвам каннибализма было очевидным. Завершив инспекцию, они повернулись и уставились на Раулинса, стоя к нему в три четверти профиля, так что одна из пар глаз каждого из них смотрела точно на него. Вот теперь Раулинс уже порадовался, что защищен этой клеткой. Не хотел бы он сейчас оказаться снаружи, усталый и беззащитный, когда эти трое выискивают здесь мясо на ужин.

И в тот же миг, конечно же, прутья клетки начали бесшумно уползать в тротуар.

Мюллер, подошедший как раз в это время, окинул взглядом всю эту сцену. Его взгляд задержался лишь для того, чтобы понаблюдать за искусительным исчезновением прутьев. Затем он внимательно осмотрел трех проголодавшихся хищных свиней и ошеломленного, окровавленного Раулинса, неожиданно оказавшегося перед ними без всякой защиты.

— Падай! — крикнул он.

Раулинс выскочил наружу и вприпрыжку кинулся влево, но поскользнулся на залитом кровью тротуаре и упал в груду маленьких трупиков на краю улицы. В тот же миг Мюллер выстрелил, не утруждая себя установкой прицела вручную, поскольку это не были съедобные животные. Три быстрые молнии поразили свиней. Они даже не дернулись. Мюллер направился к Раулинсу, но тут внезапно появился один из роботов, высланных из лагеря в зоне F, и заскользил к ним. Мюллер тихо выругался. Он достал из кармана шар-уничтожитель и навел окошко на робота. В тот момент, когда шар сработал, робот повернул к нему бездушное пустое лицо.

Механизм развалился. Раулинс наконец смог подняться с тротуара.

— Жаль, что вы его уничтожили, — пробормотал он. — Он пришел сюда, лишь чтобы помочь мне.

— Помощь не требовалась, — сказал Мюллер. — Ты можешь идти?

— Думаю, да.

— Сильно тебя попортили?

— Пожевали немножко, ничего более. Не так уж страшно, как выглядит.

— Иди за мной.

По площади уже двигалась новая волна падальщиков, привлеченных таинственным телеграфом запаха крови. Маленькие, поразительно зубастые, они серьезно взялись за трех огромных кабанов. Раулинс выглядел неуверенным и словно бы разговаривал сам с собой. Забыв о своем воздействии, Мюллер подхватил его под руку. Парнишка поморщился и отпрянул, но затем, словно раскаиваясь о своей грубости, протянул Мюллеру руку. Они вместе пересекли площадь. Мюллер чувствовал, что Раулинса трясет, но не мог понять, реакция ли это на пережитое или же следствие крайней близости ничем не изолированного сознания.

— Сюда! — грубо сказал он.

Они вошли в шестиугольное помещение, в котором он держал свой диагност. Мюллер плотно закрыл дверь, тут же ставшую неразличимой, и Раулинс безвольно опустился на голый пол. Светлые волосы, мокрые от пота, облепляли лоб. Взгляд судорожно метался, зрачки расширились.

— Долго длилось это нападение на тебя? — спросил Мюллер.

— Минут пятнадцать-двадцать. Не знаю. Должно быть, их было штук пятьдесят, а то и все сто. Я ломал им спины. Они хрустели под ногами, как будто ломаются ветки. А потом клетка исчезла. — Раулинс дико расхохотался. — Это была просто лучшая часть программы! Едва я покончил с этими мелкими сволочами и уже надеялся передохнуть, явились три зверюги покрупнее, и, конечно же, клетка испарилась и…

— Помедленнее, — попросил Мюллер. — Ты тараторишь так быстро, что я не все понимаю. Можешь снять эти ботинки?

— То, что от них осталось?