Роберт Силверберг - И рушатся стены [сборник]

— Как правило, да. Так вы проживете немного дольше. — Ноерс криво усмехнулся и добавил: — Если бы кто-то его купил, я написал бы роман об этом месте. Этот район похож на ад, а рядом солнечное шоссе точно символ замечательных успехов Человечества. И всего лишь в сорока минутах езды от Манхэттена. А вот мы и пришли, — спокойно добавил он, когда они свернули на дорожку, ведущую к небольшому, обшарпанному дому, некрашеные стены которого делали его очень заметным на фоне бунта всех цветов радуги вокруг.

На почтовом ящике было написано имя Крисли . Ниже, более мелкими буквами, стояли имена: Брайан, Воррджек, Левин, Хэдэфилд.

— Эсперы склонны держаться вместе, — объяснил Ноерс, нажимая кнопку звонка.

Дверь открылась почти немедленно, без обычного интервала для того, чтобы хозяин дома успел посмотреть в глазок, кто пришел. Конечно, подумал Эмори, зачем эсперам вообще смотреть в какие-то там глазки?

Эмори увидел практически нежное внимание, написанное на округлом лице с тонкими чертами.

— Привет, мистер Эмори, — сказал Джилл Хэдэфилд.

Псионический контакт был совершенно новым опытом для Эмори. Он спокойно лежал на рваном диване в голой комнате Хэдэфилда, глядя на неподвижную фигуру эспера на полу, а иногда переводя взгляд на Ноерса, который с напряженным лицом расположился в самом темном углу комнаты. Хэдэфилд корчился так, словно испытывал муки. Странно спокойная улыбка пробегала по его лицу, чередуясь с гримасами настоящей боли. Эмори ждал.

Филимон Григореску, думал он. Просто имя на меморандуме, адресованном Каргу, на котором еще было написано относительно предстоящей зачистки жизни на планете Земля в системе Соль. И какую странную роль я играю вместе с этим Филимоном Григореску из Румынии? — подумал Эмори, наблюдая, как Хэдэфилд весь трясется в усилиях установить контакт.

Любопытно, подумал Эмори, что полный разрыв межконтинентальных коммуникаций совпал с внезапным и резким подъемом пси-способностей людей, словно блокада Европы и конфискация любительского радиооборудования заставили природу найти новые средства для связи . Эмори допускал, что многие называющие себя эсперами были либо мошенниками, либо несчастными, имевшими очень слабенькие силы, проявляющиеся внезапно и бесконтрольно. Но Хэдэфилд был иным. Он, казалось, испытывал мучение, корчась на полу, но это было восторженное мучение подлинного мистика, странная боль связи на каком-то глубоком уровне.

Внезапно он сел. Лицо его было белым, от него отлила вся кровь, но в глазах не было ни малейшего признака напряжения.

— Контакт достигнут, — прошептал он. — Будет задержка на минуту-другую. Дайте мне руку, Эмори.

— Вы уверены, что это будет абсолютно конфиденциально? — с тревогой спросил Эмори.

Хэдэфилд пожал плечами.

— Я уже говорил вам, что работаю, как коротковолновое радио. Ни одно ваше сообщение не останется у меня в памяти, все это пройдет через меня в Румынию к вашему Григореску. И даже если бы я и мог настроить себя так, чтобы запомнить ваше сообщение, — чего я, уверяю вас, не могу, — то все равно хранил бы его в строгой тайне. — Внезапно он застонал. — Григореску найден. Теперь держите меня крепко. Когда вы отпустите мою руку, я вынужден буду прервать контакт.

Рука Хэдэфилда была холодной и мягкой. Эмори крепко стиснул ее и закрыл глаза. Филимон Григореску, я хочу поговорить с вами. Филимон Григореску... Внезапно в его голове возникло странное изображение: темно-фиолетовый коридор, затем целая сеть пересекающихся коридоров, сложных, запутанных, сходящихся и снова расходящихся, протянувшаяся чуть ли не на полмира...

И в темноте появился свет. Яркое, твердое желтое пятно света, которое устремилось вперед, точно пылающая звезда, судорожно сверкающая...

— Я — Филимон Григореску, — раздался тихий голос.

И тут же Григореску возник перед его мысленным взором целиком: низенький, коренастый человек, очевидно, большой физической силы, с глубоко посаженными глазами и тяжелым, мясистым носом, конец которого почти касался верхней губы. Эмори видел его так же ясно, словно стоял перед ним в затемненной комнате. А Григореску терпеливо глядел на Эмори, удивляясь, очевидно, зачем его вызвали. Внезапно Эмори понял, что это человек верующий и цельный.

— Кто вы?

— Меня зовут Джон Эмори. Я американец. Вы знаете, что такое Америка и где она находится?

— Разумеется. Что вы хотите от меня?

Вместо ответа Эмори передал четкий мысленный образ Карга. Это подействовало. Григореску, казалось, отпрянул.

— Вы знаете кто это такой?

— Это Карг. А откуда вы знаете его?

Значит, инопланетянин назвался Григореску тем же самым именем, который знал Эмори. От румына поступило такое же яркое изображение чужака.

— Я... Ну, помогаю Каргу здесь, в Америке, — сказал Эмори. — Подбираю для него произведения искусства, которые он хочет забрать в свой мир .

— И я тоже. Сначала я был изумлен, когда они появились у меня, но я преодолел свое изумление и страх и теперь помогаю им .

Эмори вздохнул, чувствуя как металлические пружины дивана впиваются ему в спину.

— А вы знаете зачем Карг и его друзья находятся на Земле?

— Учатся. Собирают знания. Хотят узнать нас .

— Нет, — резко сказал Эмори.

— Нет?

— Послушайте меня, — сказал Эмори и передал визуальный образ листка, который видел четыре дня назад во время первой встречи с Каргом. Образ был отчетлив и ясен, поскольку Эмори хорошо сосредоточился.

Долгий момент на другой стороне стояла абсолютная тишина, и Эмори уже было подумал, что контакт прерван. Но когда он так решил, Григореску внезапно заговорил с гневом и негодованием, сила которых буквально ударила по Эмори.

— Ведь при таком контакте невозможно лгать, правда? — спросил Григореску. — То, что вы показали мне, существует на самом деле?

— Да, — ответил Эмори.

— Тогда меня обманули. Все мы преданы. Значит — я Иуда, предатель, предатель...

— Вы ничего не знали. Это не ваша вина .

— Что же теперь нам делать?

Хэдэфилд пошевелился, и Эмори понял, что у него осталось очень мало времени.

— Ничего не делайте, продолжайте работать с пришельцем, и что бы ни случилось, не позволяйте ему понять, что мы знаем их реальные цели. Я сумею снова вступить с вами в контакт, а тем временем просто храните тайну. Я разрабатываю план против них .

В ответ от румына на Эмори хлынула волна благодарности. Хэдэфилд снова пошевелился. Затем образ Григореску дрогнул, пошел пятнами и внезапно лопнул, точно проколотый воздушный шарик.

Шок от разрыва контакта и возвращения к действительности на секунду ошеломил Эмори. Он понял, что с ужасной силой стискивает руку Хэдэфилда, выпустил ее и увидел отметки своих пальцев на бледной коже эспера.