Жан д'Эм - Красные боги

Кусок за куском будут вырывать живое мясо, не спеша, с остановками на несколько часов, и так же не спеша, с остановками, тяжелыми ударами будут разбивать то одну кость, то другую, то на пальце левой руки, то на колене правой ноги. Представив себе эти подробности, Ванда содрогнулась от ужаса.

Чтобы избавиться от страшной темноты, рождающей кошмарные видения, она зажгла факел, прикрепленный над окном. Но и при свете ей чудился в разных углах комнаты Пьер, истекающий кровью, четвертованный, с отрубленной головой. Пьер, страдающий из-за нее, по ее вине.

Она вспомнила свое последнее посещение Иенг в деревне. Только теперь она поняла, почему на вопрос, можно ли предупредить Люрсака и Равена, Иенг не только ответила утвердительно, но еще прибавила: «Так даже будет лучше». Старая хитрая Иенг готовила приманку. Она хотела наверняка захватить ненавистных европейцев. И захватила!

Ни Пьеру, ни Равену теперь не выбраться из ее лап. Впрочем, Пьер на что-то надеется. Он сказал: «Может быть, нам удастся». Нет, ничего не удастся. Их только двое против множества колдуний и воинов. Не пойти ли к Иенг и не предложить ли себя на их место?.. Она не согласится. Ей нужна не я, а они. Но все-таки надо что-нибудь придумать. Что же? Неужели нет выхода?.. Неужели Пьер и священник обречены?

Сидя на кровати, склонив голову на подушку, Ванда рыдала. Вдруг за окном прозвучал тот дикий и нежный призыв, который раздавался каждый вечер и каждое утро. Ванда подняла голову и увидела красного человека. Он еще раз повторил свой призыв:

– О… о… йе… ап.

Почему-то сейчас варвар не был страшен Ванде, и она спокойно смотрела ему в лицо. Крутой и довольно высокий лоб, поднимающийся над необыкновенно густыми бровями; широко расставленные, беспрестанно мигающие глаза; острый и твердый взгляд, как у хищной птицы; сильные и очень красные губы, резко выделяющиеся, несмотря на красноту кожи всего лица; жесткий выдающийся подбородок, – все это показалось Ванде не лицом, а дикой, но красивой маской.

Положив на выступ перед окном огромную связку фруктов, красный человек улыбнулся такой же застенчивой и неловкой улыбкой, которой улыбаются маленькие дети, ожидающие одобрения от старших.

Одна мысль вдруг пришла в голову Ванде. Каков бы ни был этот человек, он все же человек. И главное, он человек сильный. Если бы его иметь своим сообщником и помощником, может быть, удалось бы добиться чего-нибудь для облегчения судьбы Люрсака и Равена. Даже не обдумав, как следует, своей мысли и решив, что самое важное сейчас – не упустить подходящего момента, Ванда решительно подошла к окну и открыла его.

Стремительным, мощным прыжком красный человек вскочил на подоконник. Ванда отступила к противоположной стене. Второй прыжок, и красный человек оказался вплотную к Ванде. Пальцы его коснулись ее плеча. Этого Ванда, несмотря на то, что готовилась и к большему, перенести не могла. Инстинктивно она подняла кулак и изо всей силы ударила красного человека по лицу. Первобытный дикарь, видимо, никогда не получавший от женщины такого отпора, удивился, оторопел и выпустил Ванду из объятий.

Воспользовавшись его замешательством, Ванда заговорила тихим и хриплым от волнения голосом:

– Ты приходил каждое утро и каждую ночь. Ты приносил мне дары. Я знаю. Я видела тебя. Я слышала тебя. И сегодня вечером я тебя пустила.

Она говорила по-бангарски, очень медленно, с трудом подыскивая слова и стараясь выговаривать их как можно отчетливее и правильнее, чтобы красный человек ее понял. А что если он не знает бангарского языка?.. Тогда все пропало, рухнет последняя надежда. Но нет, он слушал. Хотя нельзя было с уверенностью сказать, воспринимал ли он мысли или просто ловил звуки голоса Ванды.

– Я пустила потому, что хочу просить тебя.

Глаза красного человека налились кровью. Он тяжело и учащенно дышал, выражение лица стало жестоким. Увы! Он не понимает, что ему говорят – так решила Ванда. Когда она смотрела на него через окно, ей казалось, что перед ней был покорный и влюбленный мужчина; теперь перед ней стоял самец, возбужденный и взбешенный близостью самки. Вот-вот он набросится на нее.

Так и случилось. Красный человек рванулся к Ванде, но она проскользнула между стеной и его вытянутыми руками. Он успел ухватить ее за одежду, но материя треснула, и большой лоскут остался у него в руках. Единственным оружием защиты, попавшимся на глаза Ванде, был факел. Она схватила его и ткнула горящим пучком смолистых ветвей в лицо дикаря. Тот, застонав от боли, отступил. Ванда стояла на месте, ожидая нового натиска и готовясь к отпору.

Затушив руками свои загоревшиеся было длинные волосы, дикарь тоже остановился. Так стояли они друг напротив друга, как кровные враги перед смертельной схваткой, в течение нескольких минут. Красный человек, видимо, оставил мысль о новом нападении. По его глазам Ванда поняла, что он сражен, усмирен и подчинен. Не выпуская все-таки из рук факела, Ванда спросила по-бангарски:

– Ты понимаешь, что я тебе говорю?

– Понимаю, – ответил он. По глубокой складке между бровей на лбу было видно, что он изо всех сил напрягает свой слабый разум и старается понять слова Ванды.

«Будь, что будет»! – подумала про себя Ванда и решительно подошла к нему. Дикарь стоял в такой позе, что будь это культурный человек, можно было бы сказать, что он пристыжен и просит прощения.

– Я сказала, что у меня есть просьба. Выслушай меня, и если ты сделаешь, как я хочу, тогда…

Ванда запнулась, и через силу, пытаясь подавить рыдания, закончила:

– Тогда… я пойду с тобой… и буду с тобой всегда… везде.

Красный человек, тяжело дыша, повторил:

– Всегда, везде… со мной.

– Да. Я это сделаю, если ты освободишь моих братьев.

– Твоих братьев?

– Двух мужчин моего племени, моей крови. Они здесь. Их заперли на сегодняшнюю ночь в большой зале около красного бога и собираются убить, когда родится день. А я этого не хочу.

Красный человек молчал. Его недоразвитый, не привыкший думать мозг пытался оценить ситуацию.

– Со своими товарищами ты можешь взять их отсюда и унести в лес. Они уйдут оттуда, а я останусь с тобой.

Ванда дрожала. Решался вопрос о жизни или смерти Пьера. Если дикарь сейчас скажет «нет» – рухнет последняя надежда, и надо будет покорно ожидать смерти.

– Ну, отвечай. Ты согласен?

– Хорошо, – отвечал дикарь. – Завтра, прежде чем бог осветит мир, твои братья будут свободны.

Ванда облегченно вздохнула.

– Но много ли у тебя товарищей? И захотят ли они помочь?

Красный человек выпрямился и, сжав кулаки, твердо сказал:

– Нас сорок. И все сорок мужчин пойдут туда, куда пойдет Маа Ванг, Потому что Маа Ванг называется «Идущим впереди».