Здравко Сребров - Роман одного открытия

Белинов взял две ампулы и спокойно отбил у них головки на ребре первой лоханочки. Быстрым движением он вылил жидкость, открыв фарфоровый сосуд в виде желудя.

Ладженко ловко подал ему маленькую спиртовую лампочку, готовясь ее зажечь.

— Нет, нет, — слегка улыбнулся Белинов, — я чудесно обойдусь с электрическим приемником. — И он быстро соединил пластинки первой лоханки, связав маленький контакт лоханки со шнуром на стене, а медную проволоку присоединил к «желудю».

Сферическая банка начала наполняться молочно-белым паром, который, сгущаясь, делился на два серых слоя. Из четырех устий пар двигался к ретортам, которые показали различный вес.

Белинов, профессор Биловен, Ладженко, Овес Рудко и остальные сотрудники склонились над шкалой… Лицо профессора налилось кровью. Белинов взял карандаш и… неожиданно вздрогнул. Быстро наклонился и вновь взглянул на шкалу. Поспешным движением он положил карандаш и подошел к пробиркам. Две из них были пустые, две наполнялись мутно-синим паром, оседавшим на дно. Белинов нахмурил брови и перевел взгляд на вторую лоханку с бесцветной жидкостью — жидкость оставалась прозрачной. Он бросил быстрый взгляд на черный цилиндр, на котором металлическая игла начала отмечать тонкую синусную кривую. Белинов взглянул под фильтр — в маленькие, величиной с наперсток, сосуды капала прозрачно-розовая жидкость, испускавшая слабый щелочной запах. Белинов был поражен.

— Дайте мне пожалуйста лакмусовую бумажку, — обернулся он к Овесу Рудко.

— Основа — органического происхождения, — веско и с видимым удовольствием сказал профессор Биловен. — И метиловый спирт, если судить по реакции в колбе… Ну, продолжайте, господин Белинов. Извлекайте состав до конца, — иронически и сквозь губы проговорил профессор Биловен.

Белинов пристально взглянул на профессора, потом обвел глазами отчужденные лица его сотрудников. Заметил полные участия глаза Овеса Рудко. Он быстро выдернул контакт и собрал кусочки ампулы.

— Это не мои ампулы, — прошептал словно про себя Белинов, внутренне содрогнувшись. — В вашей лаборатории происходят ошибки, профессор Биловен, — отчеканивая слова, сказал он, и жила надулась у него на лбу.

Профессор Биловен побагровел как вареный рак.

— Вы меня подозреваете, — с трудом проговорил он, — в мистификации?..

— Нисколько, — сдержанно ответил Белинов. — Я считаю, что мы являемся жертвами случайности. Мои ампулы очевидно подменены. К счастью, я принес мою коллекцию. Мы начнем анализ снова, но уже оригинального биосока. С вашего разрешения, господин профессор, вместе с вашими сотрудниками, мы почистим аппаратуру.

— Пожалуйста, пожалуйста, — продолжайте, раз полученный результат вас не удовлетворяет, что же касается меня — то все совершенно ясно.

— Вы хотите сказать… — вздрогнул, сразу разобрав в чем дело, Белинов, и лицо его потемнело, а глаза загорелись гневом.

— Ну, — веско выговорил профессор, — не будем спорить. Вам предоставляется полная свобода.

С быстротой, в которой чувствовались кипящее негодование и расходившиеся нервы, Асен Белинов повторил опыт с содержанием своих ампул… Результат был тот же.

Ни качественный анализ, ни количественный, ни электролиз не обнаружили присутствия оригинального биосока утопина в эксперименте. Была установлена обыкновенная смесь нервно-сердечного укрепляющего медикамента для стареющих организмов.

— Ваш утопин, мягко говоря, является трудно доказуемой гипотезой. В первую же минуту у меня создалось такое впечатление, — заговорил профессор Биловен. — Ну тут профессор сделал жест, как бы желая взять Белинова под руку, но сейчас же отказался. — Мы могли бы поговорить с глазу на глаз, думаю, все же кое-что можно было бы сделать, если вам будет угодно пройти со мной в мой кабинет.

Слова «кое-что» он протянул с обнадеживающей интонацией в голосе.

Асен Белинов выпрямился, отсутствующими и отчужденными глазами обвел присутствующих, которые старались не встречаться с ним глазами, посмотрел на огромную тушу профессора Биловена и голосом, который заставил несчастного Овеса Рудко не то обеспокоенного, не то обнадеженного вздрогнуть, сказал:

— Вы хотели уничтожить меня недостойным подозрением. Эта мольеровская сцена достойна своего режиссера. Истина пребудет, профессор Биловен, несмотря на это преждевременное торжество, как это ни тяжело сегодня для тех, которые взялись ей служить… — И, улыбнувшись своему другу Овесу Рудко, как бы желая ого ободрить, Асен Белинов оставил институт профессора Биловена.

— Он меня не потрясет, — со сдержанной злобой проговорил профессор. — А может быть мне не придется сожалеть об этом наигранном пафосе.

Очевидно, в конце этой главы профессор Биловен пожелал оставить за собой последнее слово.

Удлиненные осенние лучи солнца тянулись вдоль улиц, которые пламенели как поверхность озаренной золотом реки. С каштанов опадали высохшие большие листья. В увядшую зелень деревьев проникали желтые отражения заката.

Белинов быстро шел, углубленный в самого себя. Как тяжелый сон ему казалось все, что с ним произошло.

Чьи темные интересы могли вплестись в его планы? Ампулы с оригинальным биосоком подменены… Когда, кем?.. Таинственная рука проникла в эту историю. Предумышленная кража? Но с какой целью? Заинтересованность? Или, может быть, патологический случай? Столько посетителей прошло через его кабинет — трудно делать правдоподобные догадки.

В первый момент Белинов хотел было обратиться за помощью к полиции. Но чем больше он думал, тем бесполезнее казалась эта мысль. Осмотр на месте, расследования, следователи, догадки — все это, — думал он, — больше годится для криминального романа.

Вдруг он остановился на одной мысли, которая его поразила.

А вдруг тот, кто подменил ампулы, применит утопин, не считаясь с состоянием своего организма, или употребит слишком сильную дозу?..

Таинственное сумасшествие неизвестного человека, или какой-нибудь истерички, искавшей приключений…

«Я должен нейтрализовать действие препарата, — заключил Белинов. — Каким-нибудь образом предупредить. Но как? Обратиться за содействием к властям? Не поздно ли уже, и кто может знать, в каком направлении развернет свою деятельность бюрократическая машина? Обратиться к частной сыщицкой конторе — действительно пахнет американской уголовщиной… Есть только одно средство. Как-нибудь соврать — невинная и необходимая ложь — в печати или, может быть, еще лучше через радио…»

Эта мысль понравилась Белинову. Быстрыми шагами он направился к одной из улиц, пересекающих центральную артерию города. В голове сложился и текст: