Здравко Сребров - Роман одного открытия

Баргазова разглядела, как жила вздулась у него на высоком лбу, как огонь блеснул в его глазах.

— Георг, — тихо спросила она, — нельзя ли как-нибудь устроить отправку Асена Белинова в Россию, в Москву?

— С рекомендацией профессора Оттокара Биловена?.. — засмеялась Пробирка.

— Да, по принципу это решение вопроса… У нас есть уже и в этой области науки то, что некоторые называют «русским опытом». Но наша интеллигенция нужна народу здесь, в его борьбе… Вопрос Белинова — не частный случай — надо и у нас расчистить дорогу новой науке…

Он нахмурился, и глаза его метнули молнию.

— Нет, без борьбы этого не будет и потом… Путь предтечи всегда труден: вначале людей мало; под конец приходят все…

Внезапно Георг прервал свою речь — неожиданный порыв ветра сорвал с него шляпу у освещенной витрины. Георг быстро наклонился и подхватил шляпу, но в этот момент что-то блеснуло и зазвенело на плитах тротуара. Из его кармана выскользнул пистолет.

Когда Георг, слегка смущенный, подобрал опасный предмет и догнал девушек, случайный любопытный прохожий, бывший свидетелем необычайного происшествия, вгляделся в лицо Георга и, может быть чего-то испугавшись, поспешил свернуть в близкий переулок.

Георг заметил прохожего и направился по каштановой аллее к широкой улице, застроенной пятиэтажными домами и обсаженной высокими тенистыми тополями. Он нагнал Елену и Эрнестину.

Дорога эта вела к Белиновым.

Но прежде, чем они успели дойти до конца аллеи, на мостовую широкого бульвара, как разразившаяся гроза, обрушился неожиданно с оглушающим топотом полицейский эскадрон.

Поредевшие группы прохожих на бульваре и боковых аллеях, вся молодежь отбежали к домам, освобождая полотно бульвара.

В этой части города произошло что-то особенное…

Всадники веером рассыпались по всем артериям, связанным с площадью перед Академией художеств и университетом.

Георг, снова ухватив обеих девушек за локти, предупреждающе пожал их.

Все трое быстро вернулись на каштановую аллею, где собралась небольшая группа молодежи посмелее и полюбопытнее. Никто полицию не любил! Очевидно, не все спешили разойтись, погоняемые расходившимися всадниками. Это было на руку Георгу; он приблизился к группе.

В это мгновение по среднему полотну бульвара поскакало несколько полицейских. Неожиданно одна из лошадей из средних рядов поскользнулась, попыталась встать на дыбы, но упала на задние ноги, после этого быстро вскочила и, вдруг наклонившись вперед, выбросила всадника из седла через голову. Злополучный ездок перелетел через коня и повис на миг в правом стремени, потянулся за конем и, в конце концов освободившись, раскинулся на мостовой, побитый копытами.

Конный отряд отступил, смешался и сгрудился вокруг лежащего на мостовой всадника.

Упавший полицейский пытался встать, держась за повода дрожащего в нервном возбуждении коня.

— К Белиновым! — быстро шепнул Георг, мягко увлекая за локоть Елену и Эрнестину к противоположной аллее бульвара, откуда начиналась поперечная улица с тополями.

В конце улицы, на самом верхнем этаже пятиэтажного дома, жил Асен Белинов.

За каштановой аллеей, извиваясь как змеи и блестя серебром, исчезали вдали трамвайные рельсы.

Георг, Баргазова и Эрнестина, держась в густой тени, быстро направились к трамвайной линии.

Где-то вдалеке, на востоке блеснуло пламя. Далекий огненный глаз и глухой звон дали знать, что вечерний трамвай спешит к ним из крайнего восточного квартала.

Полицейская конница, разбившись на маленькие разъезды, очищала от людей широкий бульвар, оттесняя прохожих в поперечные улицы, к северу и к югу.

По обезлюдевшему бульвару проносился с внезапными порывами беспокойный осенний ветер.

Взволнованный только что пережитым приключением, унося в сердце гневный след как свежую рану, Радионов направился по западному бульвару, связывавшему этот квартал с центром города.

На минутку он поколебался, поглядел, не видно ли трамвая. В вечернем полумраке широкая улица блестела, как спокойная река в осенний разлив. Из влажных садов, с запада, со стороны окаймленного деревьями канала налетал вечерний ветер, который приятно подталкивал его в спину, помогая идти.

Он решил пойти пешком, по длинной улице, вдыхая прохладный воздух, освежавший его разгоряченное лицо. Он чувствовал потребность идти, двигаться — внутренние силы искали применения, деятельности. Всем своей волей он устремлялся к Белиновым. Он предполагал, что тайна исчезновения ампул, которую он неожиданно раскрыл, разрешит противоречия, откроет дорогу работе Белинова…

Здесь мысль Радионова внезапно провалилась в темную, загадочную яму… Нона — Синилов!.. Нона Белинова будет поражена, испугана, а может быть даже — не поверит… И все же — Синилов устранен из круга знакомств Белиновых!..

У него мелькнула гневная мысль:

«Какая хладнокровная злоба! Такие люди способны на всякую низость; когда преследуют какую-нибудь цель, они ни перед чем не останавливаются…»

Радионов вздрогнул, как от озноба…

«Как гадюка таится его душа во взгляде… Иуда…» — припомнил он необыкновенное «откровение» архитектора Васко Дюлгерова. Внезапно Радионов почувствовал смущение, в душе его поднялся осадок… Что направило Нону к д-ру Синилову? Только ли та женская человечность, в которой кроются все инстинкты женщины — матери, сестры, возлюбленной? У него вдруг промелькнуло, как молния:

«Что? За Нону ты был готов биться на жизнь и на смерть, как старинный рыцарь, или как…»

Он остановился, не додумав до конца. Спохватился, на сердце стало тяжело.

— В какой туман ты меня окутываешь, жизнь?.. — заговорил он про себя. — Я не дам тебе разгореться, адский огонь, распространяя свой едкий и сладкий дурман… Не нужны мне ни любовь, ни ненависть!.. Любит или ненавидит орел, когда пускается стрелой со своей скалы над океаном лесов?.. Он ищет пищу — сильный, спокойный в своей силе, могучий в своем порыве, отразивший в прозрачном оке чистую синеву недостижимого горного неба…

Прежде чем закончить, прервать напирающий поток мыслей, Радионов вдруг увидел нечто, заставившее его, со свойственной ему порывистостью, устремиться вперед.

При свете мягкого света уличного фонаря на углу он увидел перед собой три знакомые тени. Георг, Баргазова, Эрнестина! Он подумал с радостью, что сможет поделиться с ними тем, что он пережил у д-ра Синилова прежде, чем явиться к Белиновым. В то же мгновение он сообразил, что они идут его дорогой. Не к Белиновым ли?

Радионов быстро устремился к трамвайной линии. Перед ним вдруг появился, звеня и заливая улицу ярким желтым светом, вынырнувший из-за угла трамвай.