Валерий Сабитов - Явь мира Тантры

Магия вина Андалусии предложила Нуру сделать очередную попытку связать ускользающие времена в пространстве одной судьбы.

Ефремов же пытается понять, как его состоявшееся будущее повлияло на исчезнувшее прошлое. Которое, оказывается, не совсем исчезло. Настоящее в скользящем контакте уходит из соприкосновения с сознанием.

— Я тогда не понимал… Когда писал «Туманность Андромеды». Этот роман я начал именно с визита на эту планету… Но имени Дахмау там нет. «Железная звезда»… Я видел это перед глазами и переносил на бумагу. Не надо было напрягаться, придумывать. Личные впечатления… Писал, не уставая. И так картину за картиной. Как столько вспоминал! А до этого ничего не выходило. Многие месяцы… Пробудилась память из реальности, которая тогда ещё не наступила… Я не понимал Рэя Брэдбери в той жизни. Теперь — согласен с ним. Вся эта земная наука с технологией…

Демьян продолжил его мысль:

— Но в твоём романе описано многое так, как и происходило.

Ефремов с силой потёр ладонью лоб.

— Демьян! А не означает ли это, что в итоге меня вернут туда, откуда взяли? И этот сон кончится? Как воспоминание о будущем, повлиявшем на прошлое. Но не так, как я хотел. Не во всём…

«Какая боль о возможном! — подумал с сочувствием Нур, — Он не желает возвращаться, как в начале нашего пути. Но путаница времён и пространств пугает. Неясностью. Смысл не открылся. Да, в его биографии произойдёт что-то крайне важное».

— А коммунизм, — продолжил Ефремов без заикания, несмотря на волнение, — Нет. Просто я не нашёл адекватного термина. И не знаю, как обозначить то, что имеется в Арде Айлийюн. Слов не хватит. Я там не был. Вы — были. Но только потому, что оказались на Живом Корабле. Ард айлов, — убеждён! — запретная территория. Для таких незрелых, как мы. Рай это или нет — неважно. В Рай не переселяются, его творят для себя личными устремлениями и делами. Короче, каждый имеет то, что заслужил.

Демьян и Ефремов говорят за столом так, словно рядом — никого. Только они двое. Демьян нехарактерным для него резким движением поднял бокал и осушил единым глотком. И, помрачнев глазами, сказал:

— А я думаю, никто из нас не заслужил и малости из того, что имеет.

Ефремов повторил трюк Демьяна с бокалом вина. Взгляд его застыл, устремившись куда-то за пределы Туманности. Последняя фраза Демьяна ударила болезненно. Мысль он принял сразу и записал на свой счёт. И теперь будет долго молчать и думать. Пусть… Не дозрел Иван Антонович? Но лучше, если будет «дозревать» в каюте, в одиночестве. И Нур вмешался в разговор:

— Ты, Иван Антонович, писал роман, когда появлялся видеоряд. Но передача образов не может идти без фильтрации. Без искажений. Тот же спиралодиск…

Ефремов поднял голову, посмотрел на Нура, кивнул и сказал:

— Да, так… Кадры ведь приходили не сразу все. Труднее всего было увязать их в единую ленту. Вот тогда-то во мне и стало созревать убеждение в ошибочности научной стратегии познания мира. Люди стремятся через науку к бессмертию. Миф, несерьёзно. Даже если удастся как-то продлевать жизнь… Всё равно — конец неизбежен. Дахмау, Чёрная планета, убедила в этом окончательно. Эти кресты… Я ведь их никогда не выносил, они травмируют. Как инфразвук…

Нур согласился:

— Со мной происходило то же самое. А ещё, — не выношу звука колоколов. Как услышу — хоть плачь от дискомфорта. Храмовники используют то и другое. Для форматирования управляемой психики. Подсознание блокируется. Плюс окружить народ ритуалами, включить их в жизнь как необходимость — и человек не способен к познанию истины.

Ефремов оживился, посмотрел на него с интересом. И обычного заикания ведь нет!

— Я ведь всё это отторгал на уровне здравого рефлекса. И автоматически, само собой получилось так, что вместе с храмом я отверг истоки, первоначала. Слишком резкий дискомфорт!

«Слишком резкий дискомфорт», — повторил про себя Нур его слова. — Сильный человек и такая сверхчувствительность! Редким даётся. Иван Антонович прошёл через то же, что и я на Земле. Но на разных уровнях мы были. Стремились к одному, но разными путями».

— Да, Иван Антонович. Я тоже не сразу понял, что идеология — ни причём. Важно только деление на правое и левое. Всё прочее — туманы. И никто ничего не способен придумать сам по себе, ниоткуда. Мы пытаемся соединить в себе известное и нащупать тенденции. Но их оказывается слишком много. И при этом теряются смыслы собственного бытия. Ты ведь никогда не был атеистом?

— Да, пожалуй что не был. Но это — другой, отдельный и основательный разговор. Требуется, как ты однажды сказал, другой контекст. А сейчас… Я бы взглянул на тех, кто усеял человеческими костями то плато на Дахмау. Космодром-капкан и дикое кладбище…

Настроение экипажа после Игры переменилось. Люди стали другими. И пришлось совершить очередную «миграцию». Эрланг с Ледой заняли отдельную каюту, их примеру последовали Нур с Азхарой. Эрвин поселился в одиночестве, а Ефремов с Демьяном и Кеей. Ананда расширил апартаменты. «Цитадель» — сказал Демьян, поскольку совокупная жилая площадь явно превысила видимые размеры Сферы.

Ефремов наконец подготовился и предложил Нуру частную беседу. В каюте, с видом на инопространственную библиотеку Ананды.

— Я заглянул ещё раз в свои книги. Затем — в твои… Мы сходимся во многом. Ты иногда цитируешь меня. Знаю зачем: чтобы указать платформу, от которой можно оттолкнуться для продвижения. Вот я вспомнил слова, сказанные фаэтом, и затем воплощенные в реальность, как и весь сюжет. Как такое получается — великая загадка. Но речь о другом…

Он прерывисто вздохнул и продолжил:

«Солнце Земли одинаково ласкает и людей, и фаэтов.

Центральный вопрос любой формы Разума, — проблема энергообмена со средой. Для каждого вида и уровня материи существуют свои варианты и пределы энергоинформационного взаимодействия. Высокоразвитый живой разум, подобный нам, использует суммарное психоэнергополе. Остальные формы энергии для нас неосновные, а как бы дополняюще-стабилизирующие.

Энергообмен не сводится к удовлетворению потребностей, он должен стремиться к минимизации потребления. В противном случае развивается экспансия энерговзаимодействия при неизбежных колоссальных потерях. Энергообмен выходит из-под контроля и управления. Разум теряет приоритет в окружающем пространстве-времени. Через носителя Разума энергия мира должна свободно течь естественным путём, не задерживаясь. Аккумуляция энергии — нонсенс, ведь её в любой точке неисчерпаемое количество разных видов. В случаях задержки естественных процессов возникают кризисные ситуации.

Превышение объёмов и масштабов критической отметки, к которому выходит любая техногенная цивилизация, связано с нарушением баланса разных видов энергии на локализованном участке пространства-времени.