Валерий Сабитов - Явь мира Тантры

Вожди с советниками и знаменосцами сходятся посреди степи. Нур — рядом с каждым, и видит второго себя. Но он — один! И, в то же время, в двух местах разом. Раздвоение странное, но не болезненное.

Молчаливое стояние продолжается около минуты. Эрланг, пытаясь разобраться в себе и ситуации, напрягает силы. Золотые глаза изучают лицо Ефремова. Землянин крепок физически, но справиться с ним достаточно легко — он не знаком с психотехниками. Потому уделил столько внимания защите тела — кольчуга, доспехи, спрятанный кинжал… А двуручный меч — бессмыслица, для такого боя он не годен. Эрланг безоружен, отказывается и от короткого, символического меча. Фаэт решает не слушать левого советника и избежать битвы. Бросив острый взгляд на Ефремова, говорит:

— У нас есть возможность избежать кровопролития. Мы можем заключить мир. И обе планеты будут развиваться дальше. А в случае нужды мы объединим усилия и поможем друг другу.

Слова фаэта, подкрепленные излучением мысли, достигают цели. Глаза Ефремова проясняются. Он смотрит на Нура, затем на советника под капюшоном. И восклицает:

— В каком я великом заблуждении! Это же демон Иллюзий, Мара!

Он резким движением руки сдергивает капюшон с головы чёрного всадника. Обнажается сгусток непроницаемой серой пустоты. Лица нет. То же самое повторяет Эрланг. Давление невидимой энергии ослабевает. По рядам противостоящих войск проносится шёпот облегчения.

Оба вождя протягивают друг другу руки. Зазвучавшие было оркестр и тантрический хор бессильно замолкают. Мирный исход?

Но нет! Ни Эрланг, ни Ефремов такого не ожидали. Эрвин поднял коня на дыбы, сорвал с древка копья знамя с трилистником и направил копьё на вождя противостоящего войска. Конь знаменосца рванул вперёд. Ефремов застыл в седле, его чёрный советник встрепенулся. Нур отправил Эрлангу призыв к действию.

Наконечнику копья оставалось десяток сантиметров до груди Ефремова. Движением пальца Эрланг сбросил Эрвина с коня в жухлую траву. Затем спешился, подошёл к лежащему, вырвал древко из руки сына. Следующим актом стало сожжение главкомом-фаэтом знамени с трилистником, к которому Ефремов добавил и полотнище с багровой пентаграммой.

Эрвин и не попытался подняться с пола Сферы. Лежал с закрытыми глазами и морщился. Он оценивал свою роль в предложенной интерпретации будущего. И потому нет в нём решимости посмотреть в глаза Эрлангу и Леде, отцу и матери. Непревосходимое и незыблемое величие фаэтов рассыпалось перед мудростью айлов, которое он по-прежнему не готов признать. Мудрость Ананды и мощь Фиргуна оставались за пределами осознаваемого мира.

И Фиргун, усмехнувшись ему, обратился к Ефремову:

— Что, Рус Иван, ты всё ещё думаешь, что человек — царь и венец природы? Даже если в сердце и душе его крепко обосновалась Тьма?

Ефремов молчал. И Фиргун продолжил:

— Мечтающий о коммунизме сын фабриканта… Ты по-прежнему тоскуешь о равноправии и величии разума. Может быть, ты думал о возрождении на планете Земля Партии Просвещённого Авангарда? Ведущей человечество к светлому будущему? О том, как будешь отвоёвывать у природы своей и других планет куски материи и преобразовывать в своих интересах? А ты — хозяин этой самой материи, прогрессивный революционер? Игра закончилась. Любопытно, как вы смотрелись со стороны, готовые искрошить друг друга на мелкие кусочки? А другие, отказавшиеся от прямого участия, готовились делить трофеи…

А ведь Фиргун ни причём, решил Нур. Его Лампа — всего лишь средство, которое использует Роух для достижения некоей, никому тут не понятной цели. Такие встряски полезны, когда приводят к пересмотру внутренней позиции. Но как теперь отличать истинную реальность от игровой? Нур не готов поручиться, что они и сейчас не в виртуальности. Да и есть ли разница: полноформатное сновидение или искусственная реальность? Вариантов великое множество. Наличие параллельных Земель ни о чём не свидетельствует. Требуется личная фокусировка на единственно верном измерении. Для него лично и Азхара целый мир. В котором Фрея, Сандр, Малыш… А Фиргун неспокоен:

— О, люди! В миражах Яви, в отражениях Правды — не в них ли пребывали вы до своего появления на Дахмау? Почему так произошло? Кто способен на ответ?

Молчание длилось недолго. Кея подошла к Нуру, подняла руку и коснулась лёгкими синенькими пальчиками его плеча. И негромко сказала:

— Нур способен. А больше — никто.

И снова пауза. Длившаяся до момента, в который Азхара коснулась рукой его другого плеча. В этот момент слова и созрели. Он знает, что требуется сказать. Эти слова, возможно, выведут из Туманности, в которой они основательно завязли.

А надо сказать и о людях, и о себе. Ведь айлы — тоже люди. И они никогда не стремились к превосходству и верховенству над другими. А на Земле происходит нечто чрезвычайное. На всех Землях… Роух показал советника, действующего искусно и проницательно. И люди идут за ним, многие легко и без раздумий.

— На поле битвы столкнулись не фаэты и земляне. Люди приготовились убивать людей. Ради чего? Ведь там не клоны застыли, в ожидании команды Эрланга или Ефремова. Миллионы живых людей… В какой момент исчезло поле битвы? В миг, когда обнялись Эрланг и Ефремов. Мыслью и чувством объединились!

Всё по-прежнему. Ананда то ли висит, то ли движется в непроницаемой Туманности. Экипаж за столом, в центре которого Лампа. Будто ничего и не произошло. Только вот Фиргун необычно хмур, а пламя свечи колеблется, фитиль потрескивает и чадит.

— Такая маленькая свечка, а сколько гари даёт! — удивилась Кея, — Скоро нам дышать будет нечем.

Фиргун вдруг рассмеялся. Нур ощутил в смехе печаль. А голос зазвучал отовсюду, словно и не Фиргун заговорил, а Ананда всей Сферой. И так, словно весь Корабль стал голосом.

— О, добрые молодцы! О, красные девицы! Вы так успешно и бесследно перевариваете здравый смысл! И ведь — ни в одном глазу! Как вам удаётся?

Взгляд Фиргуна протянулся к Эрвину, сидящему на углу стола с бледным лицом и опущенными веками. Говорил он спокойно, но твёрдо, разделяя фразы:

— Вы согласились на игру, вас не принуждали к ней. Но то была не просто игра. То кусочек вашей жизни, который теперь навсегда останется в вашей памяти. Не киносеанс с эффектом присутствия, который можно забыть или вытеснить другим зрелищем. Вы прошли через реальный вариант вашего общего будущего. И — то был не прогноз, ибо я — не футуролог. Вы созрели для Игры, и вы её получили. Как откровение, как предупреждение, как испытание. А если бы не созрели, то так бы и сидели на чёрном песке Дахмау, братаясь с Крестами. Кто-то из вас, исполненный стыдом и раскаянием, посчитал, что столкнулся всего лишь с видением-предположением. Но ведь внутри Игры он так не думал! О, если бы не айлы! Если бы не Нур! Даже Иван Антонович, имеющий знание и личный опыт, оказался в готовности ради призрачного завтра принести великие жертвы. И так ли был неправ Эрвин в своём броске? Не генотипы человеческие проявили себя в Игре. А психотипы! Те психотипы, которые сложились за многие столетия, от поколения к поколению. Иван Антонович, — ты согласишься со мной? — воспроизвёл в своих действиях, поведении славянский психотип. В чём его особенность? В болезненном фаррарском, глубоко засевшем осознании ущербности среди прочих общественных сословий. Такие люди мечтают оказаться над общей средней массой, превзойти других хоть в чём-то. Вот под этот рабский психотип, желающий, но не готовый править миром, и подстраивается генетика, воспроизводя определенную внешность. Интеллектом при таком воспроизведении не пахнет. Власть и злато — вот на что они нацелены. Такова общая ситуация, вызвавшая к жизни нашу Игру.