Валерий Сабитов - Цитадель

— Не знаю, что вам надо в такой глуши, не моё дело. Искатели приключений не переводятся в этой сумасшедшей стране, — глаза его сузились, показывая непонимание и осуждение, — Вот ваш посёлок. Всё, что хотите узнать, вам скажут в магазинчике. Он тут один. Видите хибару справа? Желаю удачи. А я подожду попутчиков в обратную дорогу, кто-то тут заказал три места на сегодня.

Эриксон погрозил Хосе-Марии кулаком, — хитрый мексиканец проговорился, ему всё равно было лететь сюда, — но ничего не сказал. Леран поблагодарил пилота, и они двинулись к посёлку, за которым виднелись невысокие горы, уходящие на юг, к Сент-Себастьяну. За холмами на западе угадывалось море, до него оставалось менее десятка километров.

Селение выглядело безжизненным, как и природа кругом. Пристанище отшельников или тех, кто не в ладах с законом.

Противно проскрипела дверь, и они вошли в магазин, лишённый не только рекламы, но и вообще всяких опознавательных знаков. Скрип двери успешно заменял звонок или колокольчик, — их встретил маленький толстяк с заплывшими жиром глазками и обаятельной улыбкой.

— Привет, господа, я к вашим услугам.

Пока Барт налаживал контакт с толстяком, Леран изучал полки на стенах справа и слева. Стена напротив была девственно чиста, если не считать двери, ведущей, по-видимому, в жилой отсек строения.

По набору товаров магазин напоминал лавку для нужд мучеников Эльдорадо прошлого века. Домашняя хозяйственная утварь, мясные и овощные консервы, — вот и всё, что предлагалось в обмен на полновесно обеспечиваемые доллары. Лерана заинтересовали картонные ярлыки с наименованиями и ценами товаров. Удивление он выразил вслух:

— Простите, почему у вас на мясных консервах ярлыки овощных? А вёдра называются лопатами? Или это не магазин?

— Магазин! У меня лучший и единственный магазин на более чем пятьдесят миль в округе, — тонким голоском, улыбнувшись ещё шире, разъяснил владелец «овощного мяса», — Маленькая слабость, знаете. Благодаря ей тут нет ни грызунов, никаких других вредителей, даже муравьёв: они путаются в информации и уходят насовсем. Во-вторых, из-за этой причуды я получил широкую известность, заменившую дорогую рекламу.

— А как относятся к этому власти? — спросил Эриксон.

— Шериф в ста милях отсюда, я забыл его лицо. Он-то и есть власть. Думаю, и вы не из тех. А вреда от моей причуды никому, как вы считаете?

— Мой коллега молод и любопытен, — сказал Эриксон.

Ему не нравилось, что толстяк специально затягивает пустую болтовню, чтобы дать себе время для их изучения, и решил сразу перейти к делу:

— Мы здесь не по своей воле. Где-то в ваших местах научно-исследовательский центр. К сожалению, мы потеряли схему, и вынуждены теперь справляться. Нам надо именно туда.

Улыбка слетела с лица толстяка.

— Я не слышал ни о каком центре, господа. К тому же я человек маленький, моё дело торговля.

— Боюсь, ваша торговля не так прибыльна, как вам хочется, — Эриксон протянул руку к Лерану; тот понял его и вручил бумажник. Эриксон вынул зелёную бумажку с самой большой цифрой и мягко вложил её в руку толстяка, — Укажите человека, который мог бы нам помочь.

Изобретатель причуд вздохнул, рассмотрел цифру, и неуловимым движением фокусника спрятал банкноту куда-то в рукав.

— Могу рекомендовать одного человека, знающего окрестности. Чем он живёт, я не знаю, мы не интересуемся чужими делами. Вы не будете ссылаться на меня? Его дом на другом краю. Там вы его и найдёте. Если уговорите…

Взгляд бизнесмена пустыни был прикован к бумажнику Эриксона.

Они вышли на свежий горячий воздух и Барт заключил:

— Явный контрабандист. У него в лавочке пункт пересылки.

— Барт, ты мог бы стать первоклассным полицейским, — сказал Леран, — У него за внутренней дверью склад оружия. И ещё что-то запрещённое. Знает он достаточно, но ничего не скажет, страх перепутал все его мысли. Я не смог разобраться. Уверен, он боится руководителей «нашего» центра. Возможно, работает на них. Лавочка, причуды, — всего лишь маскировка.

— Плохо, если они все на службе. Тогда Геб получит не сенсацию, а непредвиденные расходы по безуспешному поиску лучших своих людей.

Человек неизвестных занятий, худой и жилистый как столетний йог, в рваной неопрятной одежде, оказался дома. Они прошли весь посёлок, но не отметили ни признака населённости. Посёлок становился всё более странным. Барт подумал, что хорошо бы из какого-нибудь укрытия рассмотреть пассажиров, желающих лететь с Хосе-Марией в Мэн-Сити, но решил не тратить время. Он рассчитывал до наступления ночи добраться до цели. После приёма бумажки того же достоинства, что была презентована хозяину магазина, худой согласился быть проводником.

Прицепив к поясному ремню армейскую фляжку, проводник махнул рукой на запад и без слов зашагал в указанном направлении. Через три часа он остановился между двумя холмами, поросшими жёлтой редкой травой. Барт и Леран поднялись на холм повыше. В двух километрах перед ними начиналось море, а на самом берегу, у скалистого утёса стояло здание из серого бетона. На вид, — коробка, окна которой точь в точь походили на амбразуры противотанкового сооружения времён войны.

Проводник, оставаясь в распадке, следил за ними. Поняв, что они разглядели здание, кивнул, повернулся и молча отправился обратно.

— Что будем делать? — спросил Леран, провожая его взглядом.

— Сначала осмотримся. Мы как мыши перед мышеловкой. Знать бы, как будет выглядеть сыр… Подойдём поближе. Прятаться не имеет смысла.

Они остановились в километре от берега, на песчаной площадке, бывшей когда-то вершиной скалы. Время оставило от неё несколько стоящих вразброс каменных столбов причудливых очертаний. Отсюда можно было разглядеть стальные кружева на тёмных стёклах амбразур и двойной ряд колючей проволоки, укреплённой на железных столбах. Между проволочными рядами прогуливалось десяток сердитых на вид немецких овчарок.

— Вот как! Интересно, почему ни собак, ни проволоки не было видно с холма? — озадаченно спросил себя Эриксон, — Не нравится мне это гиблое место. Ох, не нравится…

Леран, слушая Барта, пристально разглядывал проволоку и собак: они двоились в его глазах, наплывали друг на друга, то есть вели себя не как положено. Он прикрыл глаза ладонью, чтобы устранить помехи от лучей садящегося впереди солнца и не заметил, как Эриксон, стоявший рядом с каменным выростом справа, побледнел, обмяк и упал. Услышав шум, Леран повернулся, увидел Барта лежащим и бросился к нему. Едва он наклонился, как ему на голову обрушился сильный удар, выключивший сознание.

Леран очнулся первым. Они с Бартом сидели в центре пустого просторного помещения, привязанные к укреплённым в бетонном полу металлическим креслам.