Валерий Сабитов - Цитадель

— Нинель, Джулия влюблена в Барта?

Нинель едва заметно смутилась, но ответила без колебаний и быстро:

— Конечно… Как же…

— Но ведь ещё днём она занималась любовью с другим человеком. Или это называется по-другому? Как же понять?

— Ты знаешь? — удивилась Нинель и, поняв, что раскрылась, покраснела. Теперь Лерану известно, что и она…

— Прости, случайно узнал. Думаю, вы занимаетесь не любовью. А чем-то другим.

— Другим? Чем же? — Нинель хотела возмутиться, но у неё не получилось.

— По-твоему, половые связи животных можно назвать любовью? Кошки, собаки… Я думал, любовь, — чисто человеческое чувство…

Леран подошёл к окну. Хотелось увидеть звёзды, услышать море. За окном не было ни того, ни другого, только тьма, расцвеченная огнями чужого города.

Нинель поняла его движение по-своему, разделась и расположилась в постели, накрывшись простыней. А Леран размышлял и о ней, и о себе… Ирвин и Мария Кронины были чистыми людьми, Эрос Блейка не коснулся их отношений. Зачем Барту Джулия? Блейк заплатил «девочкам»… Нинель пришла на встречу, зная, что больна. Но она не знает, чем больна. ВИЧ-инфекция не побеждена, а на смену, — или в помощь ей? — пришла новая болезнь, ещё более сильная. Вчера Нинель передала её партнёру. Сколько их было раньше? Если таких как она много, человечество выродится за десяток-другой лет. Каждая такая Нинель создаёт цепную реакцию передачи носителей силы Эроса. Эрос-созидатель, как выразился Блейк, стал страшнее Танатоса — творца хаоса.

Ровно через месяц действие вируса разрушит тело Нинель окончательно!

Леран понял, что сможет помочь Нинель. Надо разорвать хоть одну цепочку… Он повернулся, подошёл к кровати, вошёл в её сознание и заставил уснуть. Затем на секунду резко поднял температуру её крови и принудил иммунные силы её организма предельно активизироваться. Менее чем минутного психоэнергетического вмешательства оказалось достаточно, чтобы уничтожить всю колонию неизвестного вируса.

Он смотрел на успокоенное, красивое лицо и с сожалением думал, что его ночной опыт не получит распространения. Нужны такие люди, как он, их требуется много. Где они? Для успеха необходим молодой, ещё не изношенный организм, сохранивший собственный потенциал сопротивления. Нинель молода и ещё сильна. Таких тоже мало. К тому же подобное лечебное воздействие, — борьба с последствиями, а не с причинами болезни. Если Нинель не изменит своего отношения к себе и другим, через короткое время она опять окажется носителем тайной чёрной силы Эроса.

Он сел в кресло рядом с кроватью и погрузился в полусон-полудремоту, пытаясь уловить всплески собственного подсознания. В таком состоянии у него иногда рождались картины, не имеющие ассоциаций с земным бытием.

Нинель проснулась ранним утром, по-детски счастливо улыбнулась.

— Как хорошо… Я никогда так крепко не спала. И уж не помню, когда так прекрасно себя чувствовала. Что-то случилось, Леран?

Она смотрела на него, поняв, что он всю ночь просидел в кресле. Леран ничего не ответил, только улыбнулся в ответ. Нинель выглядела совсем как Леда, близкой и беззащитной. И он будто вернулся далеко в прошлое, в первые дни жизни в Нью-Прайсе. В те вечера, когда Леда рассказывала ему интересные истории и сказки.

— Ещё рано. Можно поспать часа два. Хочешь сказку?

— Хочу, — Нинель смотрела на него взглядом, в котором не было ничего вчерашнего, — Ты ещё и сказочник… Ночь волшебства…

— Тогда слушай… Это древняя-древняя сказка. А может, и не сказка. А произошло на самом деле. В Египте. В России есть большое хранилище древностей под названием Эрмитаж. В конце девятнадцатого века учёный Голенищев первым прочитал ту сказку. Она о кораблекрушении. В живых остался один мореплаватель. Попал он на неизвестный остров. Нашёл воду, фрукты. А когда набрался сил, пошёл искать людей. И встретил громадного дракона, могучего хозяина острова. Дракон оказался добрым к несчастному моряку и понравился тому. Наверное, и потому, что выглядел непривычно красиво: золотая чешуя, брови из лазурита… Дракон раскрыл мореплавателю его будущее, и пообещал ему долгую счастливую жизнь. Так и случилось. Люди не могут видеть будущее. Ты хочешь встретить дракона и спросить у него, что будет с тобой через год, через месяц?

Нинель не отвечала, Леран понял, что она заснула. Он дотронулся до её руки, приятно прохладной и спокойной. Стало вдруг ясно, что жизнь её после этой ночи изменится, и она уже не вернётся к прошлому. Кровь, — это душа человека… А ещё, — сказка. Она была такой потому, что никто никогда раньше не рассказывал ей сказок: ни вечерами, ни ночами, ни по утрам. А если человек не успел с детства полюбить фантастические миры, он не научится правильно смотреть на окружающее, не увидит себя. Внутренний взгляд таких людей касается только маленькой, и к тому же искажённой частички реальности…

Цветы и цвета изобретательного Блейка увлекли Барта, но наутро он не стал другим. Всё кончилось так, как всегда, только много хуже. Страдания тела стали мелочью на фоне крушения духа. Разочарование, раскаяние, отвращение к самому себе и Джулии… Понимая, что виновата не она, а его внутреннее неустройство, он ненавидел её. Всё вместе слилось в одну мысль: жизнь выпита до дна, и стекла со стенки бокала последняя капля.

Требовалось немедленно покинуть номер. Стараясь не смотреть на спящую Джулию, Барт быстро оделся. Идти было некуда, кроме как к Лерану.

Леран стоял у окна. Кровать застелена, в номере больше никого.

— Ты не ложился? — хрипло, с некоторым облегчением, спросил Эриксон.

— Нинель только что ушла. В углу холодильник, в нём какие-то напитки.

Барт дрожащей рукой наполнил стакан, залпом выпил, пролив треть на пол.

— Теперь легче… Что-нибудь случилось? Ты выглядишь свежим. А я никак. Никак и низачем…

— Нинель была смертельно больна. Ей оставался месяц, я её вылечил. И она знает.

— Нинель больна? Чем?

— Тем, что пока не имеет названия. Похуже СПИДа.

— О Боже! — воскликнул Барт, — Но Джулия! Только этого мне не хватало!

— Джулия здорова, Барт. Пока.

— Хотя чему удивляться… Вокруг меня и со мной такое происходит… Я сорвался. В очередной раз. Но теперь окончательно.

— Почему сорвался? — спокойно спросил Леран, — Ведь ты живёшь как все люди. Что тут странного? Странно то, что мне такого не хочется, да и не получается…

— У тебя и не получится. А я… Я столько раз ошибался. В моём сейфе собранные мной данные. Они касаются тебя. Если что со мной… К ним никто не должен прикоснуться. Кроме тебя. Запомни.

В глазах Барта стоит такая горькая, непроницаемая стена тоски, что Леран опустил голову. Если бы знать, что с ним происходит! Но для этого надо войти к нему внутрь, а такое Леран не считает возможным.