Валерий Сабитов - Цитадель

— Вас было девять? Осталось в живых четверо? Останков пять? Чего же вы хотите? Работа сделана, заключение верное…

Встреча в полицейском управлении с начальником детективного отдела ничего не прибавила. Повторив сказанное инспектором почти слово в слово, он добавил:

— Вам, четверым оставшимся, крупно повезло. Смиритесь с потерей друзей и благодарите небо… Сами решайте: кремировать или… Едва ли целесообразно отправлять их на родину. Обвинение против вас выдвигать мы не собираемся. Поймите и помните об этом. Вы же сами полицейский…

Мартин понял. Их предупреждали. Их трогать не будут, они никому не нужны. Но и экс-комиссар должен забыть о несуществующем в природе японце-проводнике. И не болтать детские сказки о золотом дожде или таинственно исчезнувшем в глубинах моря товарище с неповторимыми особенностями внешнего облика. А кому какой мешочек принадлежит, какая на нём бирка висит, — разве это имеет значение? Не имеет ни для живых, ни, тем более, для мёртвых. Таков вывод, сделанный без слов.

Главный следователь сочувствовал, улыбался, вздыхал, перекладывал бумаги на столе, а смотрел мимо…

Эрнест не стал обвинять полицию в бездействии, ибо в данном случае она не принадлежала себе, а действовала несомненно по указанию свыше. Следовательно, кого-то они интересуют одним боком.

Посещение морга было не зря, оно принесло надежду. На всех её не хватит, но для Леды её достаточно. Ему с Лией также будет легче. Фред, — тот из другой компании. Фреду новость только головной боли прибавит, она и так у него разламывается в попытках понять, в какую же круговерть затянула его судьба. И, — как из неё вырваться без потерь.

Но Леда не услышит радостную весть. Ей бы следовало узнать её до показа по телевидению останков, извлечённых со дна и загружаемых в мешки на поверхности воды. Дурное, безоглядное любопытство Бергсона-младшего, бесчеловечность телевидения, заскорузлые сердца журналистов…

…Майкл, Флоранс, Сэм, Санни… Ёсимура, посредством которого совершилась трагедия. Этот хитрый рыбак, — единственный, по мнению Мартина, был достоин такого конца. Разобраться бы в его окружении, в связях… Но не дадут, и мечтать нельзя. Но есть ещё ниточки.

Шэнь Фу выглядел крайне испуганно. И отказался подтвердить, что привёл в комнату с тремя цветными фонариками рыбака-японца с известием о золотом дожде.

После этой беседы переводчик, не попрощавшись и не взяв денег, покинул Мартина. Или он начал соображать-беспокоиться, или ему кто-то успел указать…

Смесь английского и китайского позволяла вести беседы без использования специальной терминологии, на уровне школьника, играющего в полицейские игры.

Порт…

Полицейские, таможенники, пограничники, охрана причалов… Никто ничего не видел и не слышал.

Мартин попробовал обратиться к военным, уточнить происхождение минного поля. Ему объяснили, что мины в такой близости от порта, — такой же миф, как и золотой дождь. Журналист, сочинивший эту сказку, понял свою ошибку. Телевидение уже извинилось за демонстрацию…

Уставший и озлобленный, Эрнест вернулся в квартиру поздним вечером. Фред с прежним мрачно-равнодушным видом сидел перед телевизором. Леда лежала на своей кровати.

Эрнест уединился с Лией на кухне и рассказал всё, что смог узнать. Известие о том, что Леран, скорее всего, спасся, привело её в почти прежнее состояние. Они ещё раз вспомнили, минуту за минутой, фразу за фразой, ночь отдыха в ресторане. Новым для Мартина был вопрос Лерана к Ли о Лу Шане. Непонятный вопрос, причём тут лама, проводящий дни и ночи в неотапливаемых каменных лабиринтах буддийского монастыря.

Ли добавила, что Леда периодически говорит вслух. Сознание и память нарушены, она вспоминает то, чего не было. Своеобразный бред, закрывший для неё трагедию мешаниной не связанных логикой и наполовину придуманных образов.

— Что-нибудь навязчивое, повторяющееся?

— Есть и такое, — ответила Ли, — Она вспоминает человека, чужого человека, сидевшего на месте Фреда. В ресторане. Помнишь, Леран говорил ей о третьей силе, о тайных людях, управляющих человечеством? Не всё, но я слышала.

— Есть какая-то связь? Я тоже помню кое-что.

— Почему бы и нет? Но ведь мы никого не видели! Я ещё тогда поняла, что ей показалось, а Леран связал её видение с той самой третьей силой… И ей стало легче.

Эрнест положил сжатые кулаки на стол. Он не знал, какое решение принимать: не было никакой ясности ни в чём.

— А что Фред? Ты говорила с ним?

— Пыталась. Он всё забыл. Или делает вид, что забыл. И о контракте на рекламу не помнит. И о жемчуге тоже. И о том, зачем и куда выходил…

— Очень интересно, — Эрнест постучал кулаком о ладонь, — Мы с тобой опять остаёмся одни. Против всех. И где!

— Ничего, Эрнест. Я привыкла, я не боюсь. Но с нами Леда… А это меняет дело…

— Да. С нами, у нас… Меняет. И меняет всё!

— Эрнест, Леда несколько раз повторила, что тот самый человек, которого она якобы видела в ресторане, участвовал в убийстве её родителей.

— Если бы это так, если это тот самый, — непонятно для Ли сказал Мартин, — Она не могла этого знать. В ту ночь она никого не видела. Об этом мог знать один человек. Только один. Мы плохо слушали Лерана в ресторане, Лия. Он говорил не только для Леды.

— Конечно, психика Леды нарушена. Её болезнь не такая, чтобы её определить. И легко вылечить. Нам надо будет хорошо подумать. Я ждала помощи от Фреда…

— Фред думает только о том, как себе помочь. Его мучит страх смерти! Он ещё не усвоил, что вечно жить не получится. К тому же ему, в отличие от нас, есть что терять.

— Эрнест, сколько раз он нам всем заявлял, что порвал с отцом!

— Игра, Лия. Он играл сам с собой. А когда прищемило всерьёз…

Эрнест Мартин склонялся к мысли, что взрыв «Барта Эриксона» был организован не с целью убийства, а ради похищения. Похищения одного человека. Убийство являлось только средством маскировки. Организаторы похищения Лерана Кронина действовали с нечеловеческой логикой. Впервые в практике Мартин встретился с делом, к которому не знал как и подступиться. Можно было загодя с уверенностью сказать: ни одна ниточка не приведёт к истине. Но Леран Кронин жив, и его надо искать. Хотя бы ради Леды.

Итак, решение принято. Что означает: в его жизни, как и в жизни Ли, начинается новая эпоха. Ничего хорошего от этого перелома он не ждал. Но сопротивляться либо попытаться избежать предстоящего он не хотел.

Всё равно не получится.

Экс-комиссар полиции Сент-Себастьяна Эрнест Мартин продолжает вести на свой страх и риск дознание в чужом городе и чужой стране, не имея на то прав и реальных возможностей.

Следующий день дал экс-комиссару свежие отправные данные, позволившие ему выйти на новый уровень понимания.