Валерий Сабитов - Империя-Амаравелла

Но ведь имперское зло не есть нечто чужое, постороннее. Оно неотторжимое, родное. При чем тут иные измерения? Слова и дела прежде созревают в глубине сердец. А сурианская пословица гласит: «У нежити своего облика нет, она ходит в личинах». Как распознать, отличить маску, — в этом я немного понимаю. На Иглевичах натренировался. Но дальше-то что делать?

Отец с мачехой покинули Нижне-Румск. Продали дом и купили квартиру в пятиэтажке провинциального городка в центральной Сурии. В месте, насыщенном наведенной радиацией. Тут в секретных подземельях куется военная мощь Империи.

Решение на старость, не исключено, правильное. Отец приближался к пределу, и очередной отпуск я вынужден провести не в Нижне-Румске. Успеть в оба места не получится, страна слишком велика. Новая квартира более чужда, чем дом, в котором начинал жизнь. В городке нет стоящей библиотеки, серость и глубинная запущенность. Но в одиночестве среди людей бездействие вредная вещь. И лучше найти стоящее дело… Нашел.

За месяц написал фантастический рассказ. Идея появилась ниоткуда и вылилась на страницы сама по себе. Тогда я не знал, что приличные рассказы пишутся дольше многих романов.

В перерывах обыденщины, за обедами-ужинами, мачеха делилась устремлениями. Новая мебель, усовершенствования на даче, снова телефон… Получалась такая обширная программа, что я не выдержал и спросил:

— Вы собираетесь прожить тысячу лет?

Квартира номинально принадлежала отцу, но она умудрилась переписать ее на себя. И торжественно заявила, что завещание по собственности в ее руках. То есть веди себя, служивый, по моим правилам. Она не способна представить, что имеются люди, готовые отказаться от любой собственности.

В книжной лавке наткнулся на повесть «Метельный полустанок» и проглотил за ночь. Повествование в два этажа… Автор — талант. Написал о близких мне проблемах. Но! — не угадал многослойности земной жизни. И строятся слои-этажи не таким простым образом. Инопланетяне ни при чем. Как и звезды, они ничего не решают…

Вернувшись в столицу, приобрел электрическую пишущую машинку. Распечатал рассказ и решительно вошел в кабинет редактора центрального издательства. Он прочел и включил в ежегодный сборник фантастики. Событие могло изменить вектор судьбы очень круто. Но у меня не хватило духа. Впереди распределение из Академии, остается сдать несколько выпускных экзаменов. А уж там, сказал я себе, поглядим-посмотрим. Но выбор между карьерой военной и писательской пришлось отложить. Я забыл о незримом влиянии противоположных начал и непредсказуемости дня завтрашнего.

Непредсказуемость?

Удивительным образом повторилась ситуация с последним выпускным экзаменом в 21-м Военном Институте. А экзамен наиважнейший — политическая работа в войсках. Мстительный Нечто подсунул билет с требованием изложить содержание последних книг лидера Партии Авангарда. А я их так и не успел открыть. В том неведомом хранилище, откуда я черпаю информацию в таких случаях, этих книг не оказалось. Экзаменаторы ждали знания биографической конкретики.

Допрос приостановился, прибыло высокое начальство. Никто и думать не смел, что я не читал первоисточники. На закрытом совещании признали меня полуидиотом и выставили «тройку». Но оценки на мою жизнь не влияют никак.

Теперь — распределение. У меня созрели связи с тремя высокопоставленными личностями, способными решить вопрос как надо. Требовалось только попросить, чего они и ждали. Но запретительный императив сидит крепко. С одиннадцати лет ведь никого ни о чем не просил. А раньше потребности не имелось. Вдруг возник еще вариант — предложили поучаствовать в заграничной войне. Понюхать пороху, получить орден, и — ускоренная карьера. От приказа повоевать на чужой земле куда бы я делся! Но предложение позволяло думать. Я не нашел в той войне своих интересов и отказался.

Но вдруг тесть моего друга-сослуживца, генерал из министерства обороны, решил по своей инициативе устроить меня поближе. И сообщил о том. Но под ковром переплелось в соперничестве столько могучих мохнатых лап! Одна из них, — родственник известного мне по Самакину капитана Иглевича, — действовала против меня, намереваясь отправить в Крайнестан. Но аргументы светлой стороны оказались весомее. И мне предложили переждать несколько месяцев в Старграде, пока не откроется подходящая вакансия в Славине.

Старград… Округ столичный, средоточие гегемона-пролетариата. Тут всегда в наличии бесплатные свободные квартиры для ссыльных интеллигентов-оппозиционеров. И отсюда до городка, где поселился отец, ближе, чем до Славина.

На «переждать» терпения должно хватить. Обстановка последних месяцев напрягает… В Славин не очень тянет. Опять не знаю, чего хотеть. Князь Дзульма затеял хитрую игру, ничего не понимаю. В глазах людей пустота, в зеркалах тоже нет света. Радуга где-то в небе, а человек на земле…

В Старграде я за штатом. Дело знакомое, можно и на службу не ходить. А в городе что делать? Грязные улицы, серые дома, мощные монументы и памятники, тяжелые набережные. Мрачная претензия на показное величие. Глаза прохожих скользят по асфальту, не устремляясь к горизонтам. Что можно найти среди плевков и окурков? Ссыльная оппозиция никак себя не проявляет. Вот направить бы ее на очистку родной территории.

Впечатлений набралось достаточно, чтобы представить Империю громадной, голографически устроенной Матрешкой. Крайняя оболочка, — где и нахожусь в данный момент, — это вооруженные силы и прочие слои, нацеленные на внешнего противника. Следующая — идеология, от военной доктрины до пентаграммы. Слой за слоем, до наименьшего вкладыша — человека отдельного. Но ведь размер в этой модели не имеет значения. Самое малое равно самому большому. Потому как единый ранжир, общий стандарт и единообразие всюду. Что и делает матрешечный организм Империи могучим монолитом, внушающим страх любому сопернику.

Идеолог Империи недавно сказал: «Стремителен поток вечности… Но мы — суриане, наследники фарраров! И в наших силах остановить его».

Иду по Старграду, чтобы увидеть вечность, остановленную исторической петлей. Уши мои великие делаются еще больше в надежде услышать секретное заветное слово, дающее крепость рукам и гибкость разуму. Понять то, что заставит весь остальной мир в трепете склониться перед непревзойденной голографией Матрешки.

Упрямые люди разместили город на слиянии двух крупных рек. Погоду что ли не учли… Мрак, серость, грязь и барачный дух заполняют чисто фаррарское поселение. Ссыльное предназначение исходит из этой мрачности? Или мрачность есть следствие ссыльности?