Алексей Поляков - Каменный муравейник. Оптимистическая антиутопия

Познания в программировании у девушки оказались блестящими: в отведенное время ко всем тестовым заданиям она написала по два варианта решения. Сначала продемонстрировала «классические» и вполне ожидаемые алгоритмы, а затем, со словами «а так будет быстрее», открыла другой код, сложный для понимания и весьма оригинальный. Разумеется, мы приняли ее на работу.

Конечно, сразу раскрывать перед новым, к тому же столь мистическим образом появившимся сотрудником все карты никто не станет. Но что-то мне подсказывало: девушке можно доверять. Да и сама Хьёрн, где-то намеками в разговорах, а где-то и результатом работы, написанным «в дополнение» к основной задаче, давала понять, что прекрасно понимает, чем мы занимаемся. Поэтому никакой формальной передачи «допуска» к конфиденциальным данным не было: просто, начиная с какого-то момента, я понял, что она и так все знает, и мы стали свободно общаться на любые темы, связанные с делами компании. А вскоре Хьёрн стала нашим ведущим программистом.

В какой-то момент она зашла в наш технический отдел и попросила паяльник. А в последующие дни частенько засиживалась вечерами после работы и что-то мастерила из неисправных плат, которые мы не успели утилизировать. И, наконец, продемонстрировала мне два собственноручно перепаянных из горелой рухляди сервера. Причем работали они чуть быстрее, а грелись гораздо меньше десяти «убитых» машин, из частей которых были собраны. Затем Хьёрн уговорила меня отправить ее в двухмесячную командировку на один из «спасенных» нами заводов по производству микросхем. Благодарное руководство ставшего убыточным и снова поднятого нами на ноги предприятия разрешило девушке осваивать процессы проектирования и производства микроконтроллеров, сколько ей заблагорассудится, и даже привлекать в разумных пределах к своим проектам других специалистов. И она сделала невозможное: в столь короткие сроки и с крошечной командой разработала собственный процессор, очень узкоспециализированный, но идеально подходящий для решения некоторых из наших задач. Довольны остались все, включая руководство завода: теперь обозначенную в договоре сумму за «спасение» они могли отдавать продукцией. Таких процессоров нам нужно было очень много.

Сложно сказать, чем Хьёрн занималась больше: программированием или «железом»: и то, и другое давалось ей с одинаковым успехом. Для нашей компании начался период процветания. Мы с гораздо большей эффективностью стали находить новых клиентов, а отчисления со «спасенных» нами предприятий многократно возросли – в немалой мере благодаря нововведениям Хьёрн. Несмотря на огромный объем работы, она каким-то образом ухитрялась присутствовать почти на всех ключевых совещаниях и всегда была в курсе дел. Зато на различные корпоративы, совместные развлекательные мероприятия и даже дни рождения сотрудников не ходила никогда, а вместо них уходила бродить по городу в одиночестве или оставалась в серверной, ссылаясь на срочные дела.

Но в скором времени я совершил роковую ошибку. У нас на горизонте замаячил один из гигантов автопрома, оказавшийся в сложной финансовой ситуации. Не буду вдаваться в подробности, но речь шла об огромных суммах, которые можно было бы получить в ближайшей перспективе при минимальных вложениях в настоящее время: прекрасный план спасения этой компании был нами уже разработан. Но имелось и одно «но». Руководство согласилось выполнить все наши условия, за исключением одного: оно не хотело закупать металл у другого поставщика, использующего более экологичный способ добычи. Наши компьютеры и программисты быстро вычислили причину: дело оказалось в дальних родственных связях руководителей двух корпораций. Но, повторюсь, речь шла об огромных средствах, которые можно было бы пустить не только на спасение новых производств, но и на улучшение состояния биосферы. Я решил изменить своему принципу и пойти на некоторые уступки. Их предстояло обсудить на собрании, в котором должна была принять участие и Хьёрн.

И вот представьте: идут переговоры, сидят серьезные люди в костюмах и обсуждают, как вытащить промышленного гиганта из кризиса. Ведущий программист опаздывает. Наконец, в переговорную въезжает Хьёрн. На самокате. В одних трусах. На голове – черная широкополая шляпа. В руке – томик Омара Хайяма 19 19 Омар Хайям Нишапури (1048—1131) – великий персидский поэт, математик, философ и астроном. Известен сборником четверостиший «Рубайят», основные темы которого – отношение поэта к жизни, смерти, дружбе, любви, власти, вину и земным наслаждениям (последним уделяется немало внимания). и бутылка портвейна. На плече – живой ёж. Проблемы в компании очень серьезные, а потенциальные клиенты знают, что мы действительно можем помочь. Поэтому никто не выражает удивления публично: все старательно делают вид, что так и надо. Но дальше начинается какой-то кошмар. Как только в зале звучит очередной вопрос, Хьёрн делает глоток портвейна из горла, наклоняет голову, снимает шляпу и подсовывает ежу. Тот вытаскивает из нее бумажку. Подозреваю, что на бумажках были номера страниц. Во всяком случае, затем девушка смотрит на выбранный ежом клочок, открывает Омара Хайяма и звонким голосом зачитывает несколько строк из Рубайята, перекрикивая всех желающих высказаться.

Надо сказать, такими «ответами» ёж и Хьёрн удивительно точно попадали в суть заданного вопроса. Хотя практической пользы от них было, конечно, немного.

Разумеется, Хьёрн пришлось уволить. Признаюсь, мне этого не хотелось, и я отчасти чувствовал собственную вину в том, что поступился своими принципами в погоне за прибылью. Но любой крупный бизнес – это не только руководитель. Это еще и акционеры, инвесторы, пресса… А из-за выходки девушки слишком многое оказалось под угрозой. Впрочем, она не стала дожидаться завершения неприятного разговора, быстро поняла, к чему я клоню, моментально вытащила из рюкзака уже готовое заявление, пожелала всего хорошего и улетела обратно в Исландию. Так мы остались без гениального программиста».

* * *

Хотя Ольге казалось, что работа здесь будет только для Сергея, Жак настоял на том, чтобы они подписали договор о конфиденциальности вдвоем. В этом был свой резон: бессмысленно давать подписывать столь серьезный документ лишь одному из пары людей, у которых нет друг от друга никаких секретов. Да и сами они вскоре убедились, что так спокойнее: между ними не вырастала стена тревоги и недоверия. Но была и еще одна причина: у Жака было предчувствие, что подруге Сергея суждено сыграть в этой истории не менее заметную роль, чем ему самому. А своей интуиции Жак доверял всегда: если бы не она, разве достиг бы он таких высот?