Алексей Поляков - Каменный муравейник. Оптимистическая антиутопия

– А его, видимо, породила эволюция?

– Очередная попытка увязать религию с наукой? Прекраснейший способ добиться того, чтобы тебя одновременно прокляли и святые отцы, и ученые мужи.

– Ладно, не буду тебя загружать философскими проблемами вселенского масштаба. Пока что, если я не ошибаюсь, и если Тролль – не тролль, решается вопрос куда скромнее: вернемся мы в весеннюю московскую слякоть или будем любоваться цветущими каштанами где-нибудь в трех тысячах километров к юго-западу. Тебе удалось разобрать хоть что-то из этого загадочного языка?

– Пытаюсь. И выводы совсем бредовые.

– Какие же?

– Процессор, для которого писались эти куски кода, должен быть невероятно сложен и огромен – хотя бы исходя из количества команд. На данный момент ничего подобного инженерами не создано и в ближайшую тысячу лет не предвидится. Пока что я сумел только разбить большинство команд на несколько логических групп. Каждая из них, по-видимому, отвечает за какие-то сходные функции.

– Неужели нет предположения, что могла бы делать хотя бы одна из них?

– Скажи, ты ведь пошутила по поводу «небесного ассемблера»?

– Нет. Это просто первое, что пришло в голову.

– Тогда, пожалуй, скажу. Я еще не разобрался до конца и не уверен. Пробовал наобум подставлять разные значения в кучи разных ячеек – что туда не ставь, выполнение программы идет как по маслу – в одном направлении. Как будто и не менялось ничего. Но вот эта группа команд… – Сергей с задумчивым видом отхлебнул из самодельной глиняной кружки успевший уже остыть отвар багульника. – Незадолго до того, как стал с ней разбираться, я открыл прогноз погоды по Кандалакше, посмотреть, что ждет нас завтра. Порядком уже подзадолбался, и вместо того, чтобы брать очередную партию цифр с потолка, скопировал вместо чисел, которыми они оперировали, значения температуры, влажности, скорости ветра, атмосферного давления и вообще все то, что нашел на страничке прогноза.

– И землетрясение в Гватемале не состоялось?

– Состоялось. Финал тот же, но код стал выполняться по-другому: та же функция в конце снова вызвалась, но совершенно иным способом. Задействовался новый кусок кода, который до этого не вызывался вообще, какие бы числа я туда ни ставил.

* * *

Небо было уже светлым, но до восхода оставалось немало времени: в высоких широтах солнце не показывается из-за линии горизонта почти моментально, а, медленно продвигаясь почти вдоль горизонта, поднимается едва заметно. Они встали до рассвета, чтобы подготовиться к длительной прогулке с целью изучить как следует окрестности, обследовать которые им до этого мешали насущные дела и недостаток снаряжения.

Ольга была одета в унты мехом внутрь, подобие комбинезона из китовой кожи (им повезло найти оставленную отливом на побережье мертвую косатку) и меховую жилетку, застегнутую на костяные пуговицы. На поясе у нее висел нож из длинной кремневой пластины с костяной рукояткой, выглядывающей из берестяных, стянутых лыком ножен, а в руке было зажато небольшое легкое копье с древком из черемухи и каменным наконечником. В использовании этого оружия по прямому назначению толку было немного, но оно оказалось удобной заменой дорожному посоху: в этот раз им предстояли долгие подъемы и спуски. Ее длинные темные волосы были перехвачены на голове широким кожаным шнурком, искусно расшитым бусинами из птичьих косточек, а в качестве дополнительного украшения из-за уха выглядывало перо крупной хищной птицы.

Наряд Сергея мало отличался от костюма Ольги, но его арсенал был дополнен сосновым луком с изготовленной из найденного на побережье плавника дубовой вставкой, небольшим берестяным колчаном с тоненькой вязанкой стрел (производство каменных наконечников – дело хлопотное, а Сергей еще только начинал овладевать этим искусством), заплечным берестяным коробом с припасами на день и фотокофром через плечо с облегченным комплектом техники: всего четыре объектива, макрокольца и небольшая внешняя вспышка.

Подъем от моря начинался не слишком круто, но идти было тяжело. Обилие выходов скал, заросли багульника и поросшие мхом поваленные деревья заставляли подниматься в гору широкими зигзагами, а цельнокроенная кожаная обувь имела слишком тонкую подошву, через которую при каждом шаге отдавались малейшие неровности рельефа. Обилие замаскированных мхом глубоких щелей между скал заставляло, прежде чем наступить, проверять опору на прочность. Настоящим счастьем было, когда на их пути попадались обширные ровные пятна мягкого и пушистого, как ковер, кружевного ягеля: ноги утопали в лишайнике, как в роскошной подпруживающей перине, и делать очередной шаг с этого ковра снова в бурелом очень не хотелось.

Ягель и брусника. Фото автора

Было солнечно, но по небу гуляли легкие облачка. Успевшие испытать на себе причуды северной погоды, Сергей с Ольгой внимательно вглядывались в небо. Одна из небольших тучек, чуть потемнее остальных, уверенно направлялась в их сторону.

– Внимание! Ищем убежище, – с улыбкой, но в то же время резковато сказал Сергей.

– То поваленное дерево подойдет?

– Подойдет. Бежим!

Под корнями вывороченного северным ветром великана образовалось подобие крошечной пещерки, куда и устремились путники. Они успели как раз вовремя: за считанные секунды потемнело, а легкий ветерок превратился в настоящую бурю. С неба посыпалась больно обжигавшая открытые участки тела снежная крупа вперемежку с дождем, и пронизывающий холод заставил их плотно прижаться друг к другу. Направление ветра было рассчитано верно: несмотря на творившееся вокруг буйство стихии, их временное убежище почти не заливало. Но вот тучка прошла, выглянуло солнце и северный лес вновь стал светлым, а воздух – звеняще-прозрачным. Кроны наполнились голосами птиц, а полянка с ягелем неподалеку словно звала путников в гости, прилечь и даже немного позагорать.

Следующая коварная тучка застала их на невысоком скалистом гребне – и снова леденящий холод, снежная крупа в лицо и косые струи дождя. В этот раз – совсем ненадолго, минут на пять.

– Напоминает контрастный душ, – сказала Ольга, выползая из-под низкого каменного карниза навстречу заполярному солнцу, вновь осветившему лес.

Они поднялись на вершину одной из ближайших сопок. Колдовской северный лес со светлыми пятнами ягеля и свисавшими с деревьев длинными бородами лишайников остался за спиной и сменился заболоченной тундрой. Но идти было легко. Ноги утопали в низком, приятно подпруживающем кустарнике и практически не мокли. Небольшое, окруженное редкими сосенками озерцо с необычно теплой для этого времени года, чистой и в то же время темной водой располагало к привалу. Хотелось дать отдых ногам и разуться.