Екатерина Северная - Они не слышат

Луна скользнула по нему ироничным взглядом и слегка улыбнулась, но промолчала.

– Нет, ну серьезно же. Нам все разжевывают и кладут в рот. Успевай только его открывать да по кредитам платить. Хочешь заработать денег? Приходи сюда, делай раз, делай два, делай три. И повторяй этот алгоритм ото дня в день. Хочешь отдохнуть? Подключайся к VR и выбирай любую программу, а дальше – делай раз, делай два, делай три. Мы все уже продумали за тебя, тебе осталось лишь махать руками, кивать головой и усиленно делать вид, что ты не марионетка. Ты согласна со мной?

– Если бы я не была согласна с этим, меня бы здесь сейчас не было. И ты это прекрасно знаешь.

– Не факт, – Тревис взял в руки широкую кружку и спрятал в ней половину лица, прихлебывая чай и глядя на девушку исподлобья, – ты могла быть где угодно. Необязательно с магистром. Ведь не его одного не устраивает текущий порядок вещей.

– Что ты хочешь этим сказать? – Луна перестала жевать, даже кусок свежеиспеченной лепешки отложила в сторону.

– Я хочу сказать, что здесь потрясающе вкусные обеды! Кажется, я передумал возвращаться в город. Останусь жить здесь, в этих самобытных горах, так далеко от цивилизации, что даже время здесь остановилось; буду пасти стада овец, пить айран и представлять, будто на дворе не 2095, а 1867 год!

– Почему именно 1867?

– Слушай, а ты всегда такая серьезная или только делаешь вид? – демонстративно покачал головой Тревис и повернулся к хозяйке. – Благодарю вас за прекрасный ужин! Как называется этот волшебный суп?

– Чанахи, – разулыбалась женщина, на ее щеках заиграл румянец, – по рецепту моей прапрабабушки.

– Фантастика! Вы знаете, во всей Объединенной Европе такого не сыщешь.

– Много чего там не сыщешь из того, что есть у нас, – гордо подняла она голову, – лепешек еще хотите? Вот, горячие, из печи, только подошли. Пусть горожане и считают нас дикарями. Нам это все равно. Зато мы живые. Еду натуральную едим, воздухом свежим дышим, глазами своими по сторонам смотрим, без всяких там линз. Угощайтесь, пожалуйста, со сметанкой особенно хорошо.

Хозяйка удалилась на кухню, Тревис с энтузиазмом принялся за лепешки, Луна вяло отправляла в рот маленькие кусочки баранины.

– Что, похоже «Клуб живых» много теряет, да? – проглотив лепешку, заговорщически зашептал он. – Вы не пробовали вербовать новых участников из таких вот глухих мест? Надо подать эту идею магистру!

Луна молча жевала и мрачно глядела в одну точку. Веселая болтовня нового знакомого ее раздражала, равно как и необходимость бесцельно проводить здесь время, а мысли вновь и вновь возвращались к мужчине с татуировкой на шее. Интересно, он был хорошим отцом и мужем? Что сейчас с его маленькой дочкой и женой? И стоит ли все-таки проект магистра того, чтобы так легко брать себе право совершать убийства?

– Как дела у Кары? – продолжал болтать Тревис. – Как-то я даже соскучился по ее пламенным речам. Думал, ты такая же, будешь мне тут порции мотивации щедро раздавать, а ты вон, молчишь все время, скучно с тобой.

– Мы сюда не веселиться приехали. А откуда ты знаешь Кару? Разве ты ходишь на собрания «Клуба»?

– Пару раз вместе завтракали той самой морской капустой: я, Кара и магистр. Гадость жуткая, скажу я тебе. Но из уважения к магистру пришлось есть. Кстати, а кому еще довелось через это пройти?

– Ты же знаешь, что магистр предпочитает завтракать в одиночестве.

– Ну вот и любопытно узнать, кто еще кроме нас удостаивался этой весьма сомнительной привилегии.

– Так магистра об этом и спроси, – хмыкнула Луна и посмотрела ему в глаза, задержав на нем свой взгляд чуть дольше обычного.

После обеда Луна поспешила избавиться от навязчивого общества своего сопровождающего. Пока он помогал хозяйке мыть посуду, она вернулась в комнату, порылась в своем рюкзаке, вытащила толстую бумажную книгу и проскользнула на задний двор. Там на небольшой лужайке паслась тучная черно-белая корова, дожевывая остатки стоптанной и выжженной солнцем травы, бегали пестрые курицы и разноцветные дворовые кошки. Луна с интересом наблюдала за ними: животных ей доводилось видеть редко, в городе их почти не было. Она залезла на сеновал в деревянном сарае, устроилась поудобнее и прикрыла глаза. Резкий и пряный запах иссохшихся луговых трав вперемешку с запахом дров, сложенных рядом аккуратными рядами, кружил голову и будоражил воображение.

«Я будто перенеслась в прошлое на машине времени», – подумала девушка и раскрыла раритетную книгу Герберта Уэллса из библиотеки «Клуба живых». Ей нравилось читать фантастов прошлого и смотреть, кто из них сумел приблизиться к истине больше всего. Самую яркую картинку будущего неизменно рисовал Рэй Брэдбери – прошло уже полтора века, и почти все его «предсказания» сбылись. Все, кроме полетов на Марс. А Герберт Уэллс забавлял ее своими несколько наивными описаниями различных станков и фантастических устройств. Например, был у него некий аппарат, который сам шил одежду. Человек лишь вставал в большой шкаф, и вокруг него начинали суетиться механические железные руки, кружились иголки с нитками и ножницы, летали куски ткани. Впрочем, с тех пор прошло уже два века. Мог ли писатель предугадать появление принтеров, которые будут просто печатать все необходимое!

«Я его убила», – прорвалась в сознание непрошенная мысль. Она как нож разрезала все остальные размышления и принесла с собой резкую и острую, хотя и неосязаемую боль. Усилием воли Луна глушила ее, прогоняла прочь, пыталась отвлечься, но она возвращалась снова и снова. Раньше, до убийства, ей казалось это простым, логичным, неизбежным и даже естественным. Раз магистр об этом просит – значит, так надо. Она должна это сделать, тут не может быть сомнений и возражений. Если бы это не было вынужденной мерой – магистр никогда бы на это не решился. А раз решился – значит, без этого никак. И если выбирать между благополучием многих людей и одной-единственной жизнью, жизнью человека, который не способен созидать и может только разрушать – она выбирает первое.

Вдруг послышались чьи-то шаги. Девушка чуть приподнялась и увидела Тревиса, который вышел на лужайку, уселся на деревянную чурку, достал сигарету и закурил. Он ее не заметил: сеновал располагался в тени, в глубине сарая. Выкурив две сигареты подряд, он принялся жевать стебельки травы, сосредоточенно глядя куда-то вдаль.

Через пару минут Тревис поднялся, скинул рубаху, огляделся по сторонам и вдруг упал на землю и принялся отжиматься. Луна, затаив дыхание, наблюдала за ним. Она не хотела обнаружить себя, не хотела вступать с ним в разговоры. Ее новый знакомый отжимался яростно и самозабвенно: до тех пор, пока руки не начинали трястись и подкашиваться, а из груди не вырывался шумный выдох, похожий на стон. Затем он немного отдыхал, растянувшись на земле, и снова приступал к отжиманиям. На его широкой спине Луна заметила несколько шрамов, похожих на следы от ножа, а на правом плече – аккуратный шов, напоминающий метку от пулевого ранения.