Даниил Кислевский - Первый год. Чужая эра

Часть дощатой палубы на корме занимала клетка, больше похожая на гроб. На двух висячих замках, узкая, она слегка торчала из-под брезента. Ореху вновь стало не по себе. Именно из-за этой клетки ему сейчас придется идти в почти незнакомый, мертвый город. Точнее, из-за того, кто должен был в ней оказаться.

Неделю назад институт сделал запрос на поиск и отлов. Обычно это означало, что все возможные эксперименты и тесты над предыдущими пойманными подопытными завершены, объекты устранены, особых результатов не получено. Об институте ходили разные мрачные слухи – об испытании нового оружия, об экспериментах по контролю над сознанием, о маньяках-врачах в окровавленных фартуках, оживляющих трупы. Наличие так называемого «китайского корпуса» – блока ученых, вроде как бежавших на транспортном самолете из КНР и волею судеб занесенных в Сибирь, – только добавляло мрачной интриги. Но, подобно подопытным, эти слухи так же быстро исчезали, как и появлялись. Институт со своей мрачной репутацией умудрился запустить фармакологическое производство – за это ему были бы готовы простить и большее, нежели просто слухи.

Однако в этот раз задача была другой. Именно поэтому Орех и был теперь на «Циклопе». Ему предстояло в одиночку направиться в опустевший Красноярск и привезти объект оттуда. Почему именно так, с какой целью? Неужели нельзя было просто отловить нужного больного в окрестностях Железного города? И почему оперативник должен быть один? На эти вопросы Ореху ответили ясно и четко: «Приказ есть приказ». И Орех это принял послушно, хотя раньше, еще в армии, завалил бы всех вопросами, начал бы обсуждать и сомневаться. Но это было раньше… А теперь он спокойно и покорно выполнял приказы, и именно поэтому его и вызвали.

Позже, уже на «Циклопе», ему выдали более подробную информацию. Стало понятно, почему на эту странную операцию требовался всего один оперативник. Это было условие стороннего человека – того, вместе с кем это задание будет выполняться. Человека, который, по собственным заверениям, уже отловил нужный объект.

Условие рейдера по прозвищу Хорек.

Лодку спустили на воду. Речники налегли на весла, сослуживцы переглядывались. Орех вспомнил вчерашний разговор в раздевалке с двумя матросами. Никто, как выяснилось, не хотел бы оказаться на месте Ореха. Пойти с ним вызвались бы многие, несмотря на отсутствие знакомства. А вот пойти одному – нет. Вчера это тешило самомнение Ореха. Сегодня он их прекрасно понимал. Снова подступила тошнота.

Аккуратно лавируя между торчащих из воды кусков металла и бетона, лодка шла к берегу. Туман летел над ними как плотный сигаретный дым. Орех ощутил вонь. Впереди, левее, сквозь туман, вырисовывались мощные руки крана и огромный угольный отвал. Где они? В какой части города? Орех совсем потерялся. Красноярск он знал плохо еще до всех мрачных событий, бывал в нем редко. Теперь же это был совсем чужой город.

Вода дурно пахла и выглядела не лучше. Вдоль укрепленной береговой линии на разной высоте виднелись желтые следы от уровня прилива – наглядная демонстрация неспокойного летнего Енисея. В самой воде, в коричневой прибрежной пене, плавал мусор, источая отвратительный запах. Орех разглядел очертания нескольких гниющих тел, облепленных полиэтиленом и аккуратно утрамбованных течением в одну массу. Полуфабрикат для червей.

Один из матросов помахал рукой, указывая остальным куда-то в туман. Через секунду они увидели свисающее с высокого забора на берегу колесо от автомобиля, сплошь обвязанное белыми ленточками. По директиве это был знак. Их ждал Хорек.

Последние два дня Орех много думал об этом Хорьке, силясь себе его представить. Ему было интересно, кому из рейдеров институт оказал такое доверие и, самое главное, почему. Рейдеры редко пользовались расположением руководства, несмотря на нелепый романтический образ и совершенно конкретный образ жизни.

Подобных иллюзий насчет обитателей Мертвого города Орех не питал. Ему уже приходилось их видеть раньше – сбившихся в кучу, толкающихся, грязных, вооруженных и злобных. Капитан «Циклопа» Озеров, с которым Орех беседовал по поводу задания, тоже был о них невысокого мнения. По его словам, это были ненормальные бомжи, заряжающие аккумуляторы и меняющие самодельные карты и разные запчасти на еду, боеприпасы и медикаменты. Они напоминали помесь нищих с террористами – неприметные заросшие мужчины средних лет. Все слухи о том, что они умеют становиться невидимыми и прочее, капитан даже обсуждать не хотел. Однако попадались среди них и действительно колоритные персонажи. К примеру, Озеров рассказывал, что совсем недавно, этой весной, появился один очень старый рейдер, который менялся исключительно на книги. По словам капитана, первое, что он обменял, была его собственная, написанная на бумаге рукопись. И обменял он её на очки и несколько гелевых ручек. Впрочем, о чем была эта книга, капитан Озеров не знал – прочитать не успел, потерял где-то.

Рейдеры были людьми странными. Они зачем-то предпочитали жуткий, апокалиптический быт спасению и какой-никакой, но цивилизац ии. Группами тоже не держались, встречаясь редко и нерегулярно. Орех думал, что их должно быть очень много. Ведь не исчезли они за это, пусть и недолгое, время, которое прошло с окончательного осознания, что прежний мир бесповоротно потерян. Живут как-то – грязные, нервные, осторожные.

Однако Хорька Орех себе представлял иначе. Образ этого рейдера складывался в голове, собираясь из разных фильмов, книг, компьютерных игр. Таких обычно рисуют на обложках посредственных книг про нашествие зомби. Он должен обязательно быть суров, молчалив, высок, по-отечески внимателен, но строг. И хотя рейдеры обычно не курят, Хорек, разумеется, курил, смачно и дымно. Безусловно, на его плече висит СВД или какая-нибудь версия карабина, а сам он одет в маскхалат. И, конечно, он из тех, кто умеет «уходить».

Орех совершенно не знал, почему представляет его так. Но в глубине души он надеялся встретить именно такого.

Лодка пристала к берегу. Все тихо зашептались, решая, как они пойдут. Орех настоял на том, чтобы его сопроводили. Черт его знает, они опоздали довольно сильно – может, нет уже никакого Хорька. А стоять на берегу, в тумане, на территории верфи Ореху в одиночку не хотелось.

Втроем они вылезли из лодки и поднялись по насыпи наверх. Всюду валялся уголь и листы ржавого металла. Орех все ждал привычного состояния, когда всякий страх и нервозность отступят перед обычной боевой собранностью и заученными действиями, но этого не происходило. Утешался он лишь мыслью о том, что теперь, впервые за неделю, под ногами нормальная, твердая почва. А значит, скоро он попрощается с тошнотой, хотя бы на время.