Ким Публицкий - Таёжный дьявол. Хранитель чащи

В битве незнакомка быстро развеяла все представления о собственной беспомощности, ранимости и хрупкости. Она высоко скакала на изящных оленьих ножках

Отталкивалась от каменистых уступов, бегала вокруг, звеня цокотом копыт, но не становилась на лёд. Будто осмысленно избегала соприкосновения с замерзшей гладью. Собаковолки напротив медлительно и неумело взбирались по скалистым уступам, давая девушке-важенке преимущество. Степан оказался бессилен. Он быстро понял, что винтовка с волками в ближнем бою бесполезна. К тому же вспоминая предостережения Анатролия, считал опасным стрелять среди крутых заснеженных склонов. Достать ледоруб означало бросить оружие. Степан на это пойти не мог.

– Прочь! Убирайтесь твари! – он бежал вслед за незнакомкой, отмахиваясь от хищников ружьём, словно палкой.

В схватке девушка-важенка орала, как одичалая, подражая волкам, и старалась их спугнуть, внушить ужас громким, грозным рыком. Она вела бой очень тактично. Находилась в стороне от озера, возле скал, старалась не становиться на лёд. Степан отчаянно размахивал оружием и, ударив одного из хищников, случайно выстрелил в сторону. Звери испугались и бросились врассыпную, а громкий звук разнёсся по ущелью, звонким повторяющимся эхом. Пятнистая важенка недовольно крикнула на Степана, словно осудила.

– Ой, я случайно! Прости! Не хотел! – он старался её успокоить и поставил винтовку на предохранитель.

Сверху послышался глухой грохот. Земля под ногами затряслась, задрожала, а с утёсов посыпался щебень и обледенелые камни. Степан обернулся и вздрогнул, увидев, как со скал сходила небольшая лавина и вместе с оползнем заваливала ущелье.

– Б-е-е-е-ж-и-и-и-и-м! – он заорал под громыхание падающего снега и бросился наутёк.

Ударом ноги с разворота важенка лягнула копытом очередного нападавшего зверя и открыла путь к бегству. Степан устремился за ней. Хищники изрядно задержались, многие оказались засыпанными, но уцелевшие бросились в погоню.

Таёжный лес встречал раскидистыми соснами и пышными елями, перегораживал сугробами и поваленными деревьями. Колючие ветви нещадно хлестали, словно плетьми, брызгая в лицо хлопьями снега. Позади гнались собаковолки, пёстро мелькая ярким цветовым окрасом шерсти среди белых заснеженных ветвей. Они не выглядели опасными, а скорее игриво разноцветными, как облитые радугой, но на деле оказались настоящими хищниками способными дать фору в свирепости любому из известных Степану видов. Звери преследовали, едва не кусали за пятки и только благодаря неуклюжести оставляли шанс спастись. Рядом слышалось их свирепое рычание и частое хриплое дыхание. За спиной раздавался протяжный вой и глухой топот. Хищники настигали, бежали всё быстрее. Степан кряхтел и задыхался, силы его покидали, но желание сохранить жизнь заставляло продолжать борьбу. Девушка-важенка на бегу поднимала и швыряла в зверей подвернувшиеся под руку увесистые камни и куски льда. Она попадала метко, сбивала с ног или вовсе отбивала желание преследования.

– Постой! Подожди! – запыхавшись, кричал спутнице Степан.

Он за ней не поспевал, и время от времени приходилось важенку всё громче окрикивать, чтобы остановить, заставить вернуться и помочь. Оборачиваясь, незнакомка призывно кричала, проговаривала на родном языке короткие реплики. Степан не понимал сказанное, ровно как и то, каким образом её, такую прыткую, ранее удалось загнать в ущелье.

Всякий раз Степан чудом избегал быть раненным. Одного из волков грозная спутница сшибла прямо у него под носом, попав камнем в висок. Хищник упал под ноги с жалобным визгом и остался лежать на снегу, истекая кровью. Прицелиться на бегу Степан не мог, а остановиться означало погибнуть. Да и стоило поднять винтовку, как девушка-важенка метким попаданием шишкой в ствол выдавала запрет на стрельбу. Степан не понимал, как она всё это видела и как подобные финты вытворяла, словно имела глаза на затылке.

– Это какие-то неправильные волки! – сглатывая страх, прокричал Степан. – Они не должны на нас нападать! Они что всю жизнь ничего не ели?! – добавил он сквозь отдышку.

Незнакомка огрызнулась в ответ резкой неразборчивой фразой и продолжила убегать. Быстрая и юркая, она в прыжках хваталась за ветки, раскачивалась и, делая в воздухе сальто, всегда удачно приземлялась. На ходу важенка исполняла головокружительные трюки, как гимнастка на трапеции, демонстрировала чудеса натренированного мастерства и неповторимой пластики. Опираясь руками о лежащие стволы и разводя ноги широко в стороны шпагатом, она с лёгкостью перепрыгивала поваленные деревья и пни. Её груди тряслись и хлопали друг о друга, ягодицы заметно напрягались, становились крепкими, как орех, а бёдра наливались мышцами, придавая ногам рельефные формы. Степан внутренне вздрагивал, когда наблюдал за подобными акробатическими приёмами. Казалось, ещё немного, и в растяжке у незнакомки задница треснет, но всякий раз ожидания не оправдывались. Степан волновался за спутницу, но не мог запретить себе любоваться подобным остро впечатляющим зрелищем.

Ловкая и вёрткая девушка-важенка в погоне казалась неуловимой. Отрадно наблюдать, как её волосы ложились по ветру плавной волной, а шёрстка колыхалась лёгкими дуновениями. Вся воплотившаяся в ней изысканная красота и женственность схлестнулись с натуральным природным великолепием. Шустрая, лихая незнакомка была необыкновенно хороша и сногсшибательно красива. Она везде чувствовала себя, как дома. Являлась хозяйкой таёжного леса. Истинная сибирская принцесса им правила, владела. Она в нём рождена и уверенно ощущала себя неотъемлемой частью естественной среды обитания. Степану ничего не оставалось кроме как гнаться за спутницей и пускать по ней слюни вместе с голодными волками. Девушка-важенка могла дать фору любым хищникам. Она знала назубок каждую иголочку в густых чащобах хвойной тайги и умело этим пользовалась. На удивление Степана она даже не цеплялась рогами за еловые ветви, нависающие над головой грузными кущами. Скользила меж деревьев с поистине оленьей лёгкостью и грацией, бежала, вздымая из-под копыт брызги пушистого снега. Пружинила на ногах, как на джамперах. Пятнистая важенка следовала, будто по выверенному пути, заранее проложенному маршруту отступления. Под ногами иногда проступала вытоптанная в снегу тропа и петляла меж елей извилистым серпантином, чрезвычайно упрощая бег. Степан удивился обнаружить среди бурелома подобные дорожки. Выходит, не так уж здешние леса и необитаемы.