Ким Публицкий - Таёжный дьявол. Хранитель чащи

Степан поглядывал наверх. Наблюдал за спутницей. Следил за всей её вызывающей элегантностью. Она великолепно работала ногами, а это важный женский навык. Степан замечал, как у него над головой маячили пухлые бёдра девушки-важенки с вкраплениями белых пятнышек шерсти. Волнующими изгибами они подчёркивали всю изысканную красоту её стройных ног и вызывали глубоко в груди приятные ощущения. Выпуклая мохнатая задница спутницы не выглядела отвратительно поросшей волосами будто травником, а напротив изумляла гладко уложенной, будто коротко стриженной шерстью, выращенной с особенной заботой. Она настойчиво совращала ухоженностью, потакая самым запретным желаниям. Пышные ягодицы сжимались и расслаблялись в движениях и выглядели как чудесные свежие вишенки с коротким хвостиком стебля на венце. Карабкаясь, незнакомка широко раздвигала ноги, без всякой стыдливости позволяя снизу видеть себя всю. Степан отвлекался и едва не срывался, глядя, как её бархатный пушок промежности пикантно открывал закравшуюся в светлых волосках нежно-алую сердцевину, словно пестик белой розы в лепестках бутона. Падающий снег слепил, скрывая от глаз самые откровенные детали наготы, и затруднял восхождение, но даже в подобной непогоде Степан не упускал возможность любоваться внешностью незнакомки. Его сводили с ума округлости девушки-важенки, как ни что другое они притягивали и влекли за собой. Манили неповторимыми женскими ароматами, но в то же время отвлекали, заставляя позабыть о всякой осторожности. Степан не мог устоять против зова этой порочной, жгучей красоты. Так и хотелось важенку догнать и пощупать за все подставленные прелести. Между ног чувствовалось тугое напряжение. Внутри нарастало вулканическое возбуждение, кружило голову, согревало тело и перехватывало дыхание. Степан сперва думал, что это от высоты, но чем больше смотрел на спутницу, тем сильнее убеждался в обратном.

– Так Степан возьми себя в руки. Голой бабы что ли не видел? – отводя взгляд, спрашивал себя он. – М-м-м-м, а как она пахнет! Нет, такой не видел. Ну, сейчас точно не время её рассматривать. Главное не у-п-а-а-а-а-а-с-т-ь!

Степан находился на высоте пятиэтажного дома и, держась за уступы в коре ещё крепче, продолжал забираться всё выше. Важенка время от времени останавливалась и манила за собой взмахами руки и тревожными блеющими звуками. Лезть прямиком вверх тяжело и опасно. Спутница двигалась зигзагами, а Степан за ней старательно повторял. Снегопад усиливался. Превращался в студёную метель. Глаза забивались снегом, их становилось больно открывать. От холода щипало кожу на лице. Сердце колотилось в груди, отбивая барабанную дробь волнительных ударов. Степан не знал, куда лезет. Восхождение давалось всё труднее. Оставалось надеяться, что сексуальная незнакомка знала, что делала. Её внешний вид как нельзя подбадривал, влёк за собой и придавал сил, рождая второе, а затем и третье дыхание. Она стимулировала вульгарно обнажённым телом. Степан не хотел упускать из вида спутницу ни на миг. Думал, что вскоре они взберутся на толстую ветку, усядутся рядом поудобнее, прижмутся друг к дружке и согреются в тёплых, чувственных объятьях. Он с радостью утонет в её нежной бархатистой шёрстке, укроется с головой, словно шелковым покрывалом под навесом мягкого балдахина хвойных кущ и растворится в сладких, одурманивающих ароматах.

Густое сплетение ветвей открыло большое, чуть ли не в два человеческих роста, круглое дупло. Девушка-важенка стремительно нырнула внутрь и пригласила вслед за собой.

– Та-а-а-к. Ну конечно. Огромное дупло. Разумеется. Почему бы нет?! – иронизировал Степан.

Мышцы жгло огнём усталости, тело не слушалось, содрогалось от холода, становилось неуклюжим и едва управляемым. Лезть по дереву, пробиваясь сквозь ветки и снегопад, становилось невыносимо трудно. От очередного резкого порыва Степан сорвался левой рукой и, едва не упал, оставшись висеть на одной правой. Он громко заорал, стараясь вновь ухватиться, но соскальзывал даже самой прочной хваткой. Под весом тела пальцы разгибались, слабели, обещая вот-вот разомкнуться. Девушка-важенка откликнулась на крики, высунулась из дупла и свесила ногу. Степан нашёл в себе последние силы за неё ухватиться, подтянуться рывком и забраться внутрь. Он плюхнулся в густой покров из сушёных листьев, спрессованных всюду плотным настилом вместе с пухом, перьями и высохшей травой. Степан остался лежать в оцепенении, едва запомнив мимолётные ощущения от соприкосновения с крепкими соблазнительными голенями спутницы и её упругими бёдрами. Ягодицы незнакомки он воспринимал чуть ли не самыми приятными, какие только трогал в жизни. Для него даже недолгие касания к ним стали лучшим подарком, достойной наградой, ради которой стоило продолжать борьбу за выживание.

– С-с-с-спасибо. Ты меня спасла, – отрывисто, сквозь одышку поблагодарил Степан.

Незнакомка презрительно фыркнула, выпустив из ноздрей пар, развернулась и принялась копаться в дупле.

В нос ударил резкий запах затхлости, вступивший в противоборство с насыщенными сладкими ароматами спутницы. С непривычки затошнило, но обоняние вскоре притупилось. Степан принюхался, распластался и перевёл дыхание, с трудом веря, что остался жив. Он скинул перчатки, ботинки, снял шапку и громко рассмеялся. Важенка покривила носом от резкого запаха носков и бесцеремонно лягнула Степана копытом в бок. Удар пришёлся лёгким, но и того хватило, чтобы привести в чувства и обратить на неё внимание. Незнакомка шевельнула ушками, будто к чему-то прислушалась, подставила указательный палец к губам, резко шикнула и заставила смолкнуть. Степан растёр ладонями лицо и сел, опёршись о стену. Он старался прийти в себя и отдышаться. Гудела голова, стучало и пульсировало в висках, а в ушах стоял высокий звон. Со Степана семь потов сошло, он чувствовал себя так, словно стал финалистом олимпийского забега. Остался вымотан побегом, а незнакомка лишь приняла слегка потрепанный вид и немного запыхалась.

Дупло оказалось глубоким и, несмотря на стоявший снаружи полярный день, довольно мрачным. Липкие, покрытые тёмным воском стены поглощали свет. Степан достал из кармана куртки люминесцентный фонарик и зажёг по центру. Яркие лучи озарили полумрак и осветили влажные, поросшие мхом стены. Всюду бугрились плавные уступы и змеились извилистые ложбинки, будто следы от стекающих ручьев густой древесной смолы.

Внутренний простор позволял держаться вдалеке от задувавшего студёного ветра и разбушевавшейся метели. Дыра входного отверстия видимо намеренно кем-то старательно выточена так, чтобы снег снаружи не попадал. На мгновение Степану даже подумалось, что незнакомка привела его к себе в жилище, но он быстро развеял подобные предположения. Кем бы она ни являлась, вряд ли подобные особи жили на деревьях. Вокруг не наблюдалось предметов обихода и остатков шерсти, а с важенки она сыпалась, как песок. Наверное, у её вида сейчас линька.