Ким Публицкий - Таёжный дьявол. Хранитель чащи

Незнакомка не оставляла шансов себя поймать. Она неслась во всю прыть, поджимала к голове ушки и пускала волосы по ветру. Особенно плавные формы её изящного тела улучшали обтекаемость во время скоростного бега. Стройные ножки костями голени как у копытной изящно выворачивались назад. Сочленения скакательного сустава ниже колен позволяли быстро передвигаться и развивать ошеломительную скорость не уступающую четвероногим. От любой погони незнакомка в одиночку могла уйти проще простого. Степан её изрядно тормозил, звал на помощь. Он не понимал, зачем важенка за ним возвращалась, напрасно рисковала жизнью, спасала того, кто ещё недавно пытался её убить. Видя, как она играючи справлялась с хищниками, Степан полагал, что незнакомке тут и вовсе ничего не грозило. Тогда становилось неясным, к чему вся эта наигранная демонстрация, и зачем она помогала чужаку. Уж не из благих ли побуждений? Но сейчас не до раздумий. Степан принимал бескорыстную помощь и задавался другими вопросами: поступил бы он со спутницей также или же испугался и бросил в беде?

Убегая от погони, девушка-важенка помогала Степану взбираться на труднопреодолимые преграды, носилась вокруг, отшвыривала волков, а затем вновь продолжала бежать вперёд. Она сверкала растущим между ног белоснежным пушком и усыпанными вдоль бёдер и плеч пятнышками, словно застывшими на шёрстке льдистыми крапинками. Маленькие и аккуратные напоминал форму сердечек, другие наоборот выглядели широкими и большими, словно налипшие на меху кляксы. С такими огнями ей точно не спрятаться и нигде ни от кого не укрыться. Степан порой удивлялся, как спутница вообще сумела выжить в тайге с подобной иллюминацией. Хотя он и сам быстро выдыхался и увязал в снегу. Тело одолевала усталость, тяжелели ноги. Обувь вся промокла, а под одежду пробирался холод. Степан выбивался из сил, слабел, едва не падал в сугробы. Как бы прыткая важенка ему ни помогала, долго бежать он не мог. В конце концов, если они что-нибудь не придумают, то таинственной спутницей придётся его нести на плечах. Судя по её атлетическому телосложению, она это сможет. Степан не сомневался, но проверять не хотел, а оставаться на съедение волками и подавно какими бы яркими и цветными они ни были. Он не знал, куда бежит девушка-важенка и чем всё закончится, но в одном уверен точно – долго так продолжаться не могло.

Следуя за незнакомкой, Степан пытался залезть на очередную поваленную сосну, но поскользнулся и чуть не упал. Важенка успела схватить его за руку и подтянуть к себе. Один из волков в прыжке укусил её за копыто и, рыча, хотел стащить вниз, но девушка-важенка ударом ноги в морду, выверенным мощным и точным, сбросила хищника в снег. Пробежав по тонкому стволу, как эквилибристка по канату, она соскочила с дерева и нырнула в сугроб. Степан спрыгнул следом, но не удержался на ногах и оступился. Падая, он невольно сшиб спутницу и вместе с ней покатился вниз по склону. Степан сомкнул незнакомку в объятьях, а она невольно прижалась в ответ. Держась друг за друга и громко вопя, они скатились, вниз завернувшись в снег, словно в кокон, и остались лежать у подножья, как новобрачные под белым пушистым покрывалом. Важенка оказалась сверху. Степан ощутил, как источала пылкий жар её тёплая нежная кожа, согреваемая мягким, плотным мехом; как дрожали в напряжении её крепкие мышцы; как незнакомка случайно, но бережно обнимала бёдрами его ноги, и как её разгорячённое тело окутывал чуть сладковатый мускусный запах, похожий на аромат летних цветов после короткого дождя. Невероятные ощущения от прикосновений к нежной бархатистой шёрстке высшего сорта чувствовались даже сквозь перчатки и отзывались головокружительным удовольствием. Степан не мог удержаться и, поглаживая девушке спину, спустился руками ниже. Он ощутил всю силу её туго напряжённых бёдер и осторожно коснулся пальцами маленького стоящего торчком изящного хвостика в форме капельки. Ягодицы у незнакомки как двойняшки киви мягкие и шелковистые. Неповторимо услаждали манящими прикосновениями. Девушка-важенка оскалилась, на Степана грозно зарычала. Сняла его руку и отскочила, взрывом разбросав во все стороны белые хлопья снега.

– Ой, я это… извини, – поднимаясь, смущённо оправдался Степан.

Пятнистая важенка недовольно заблеяла, взмахнула волосами и, услышав вой волков, вновь бросилась вперёд.

Преодоление последней преграды позволило выиграть время. Снег мёл, брызгая в лицо холодными белыми хлопьями, но даже в подобной непогоде Степан не упускал возможности любоваться мелькающими впереди волнующими изгибами незнакомки. Как будто что-то его за ней влекло, манило подавляющей силой возбуждения. Такое неожиданное, мощное влечение Степан испытывал впервые, не мог его объяснить и не мог без него обойтись. Он видел спутницу ориентиром, ярким соблазнительным маяком в снежном замёрзшем море тенистого леса. Её короткий, пучковатый хвостик в высветленной шёрстке был для Степана путеводной звездой среди глухой стены белых сосен и разразившегося снегопада. Впереди вдруг возникла огромная сосна. Настолько широкая, что, казалось, её не обхватить и вдесятером.

– Вот тебе раз! – удивлённо воскликнул Степан.

Не то чтобы крупные деревья в тайге редкость, но столь необъятное он видел впервые.

Сосна тянулась ввысь до самого неба и верхушкой исчезала в густом облачном мареве. Важенка ловкими наскоками по стволу стала быстро взбираться наверх. Удивительно наблюдать, как она упиралась копытами в наросты коры и цеплялась за выступы пальцами будто обезьяна. Степан обошёл дерево со всех сторон и поначалу не знал, за что схватиться, чтобы залезть, но приближающиеся собаковолки заставили вгрызться в ствол чуть ли не зубами и медленно, но верно вскарабкиваться. Время от времени в коре замечались небольшие выемки, словно специально изготовленные для удобства восхождения. Степан хватался за уступы и старался держаться надёжно. Несмотря на обледенелость наощупь дерево чувствовалось достаточно рыхлым, что позволяло лезть без особого труда. Собаковолки остались внизу и, окружив сосну, копошились в снегу. Голодно рычали, жадно пускали слюни.

– Ха! Выкусили! Кто-то сегодня останется без обеда! – крикнул им Степан, но ощутив, как урчит в животе, поймал себя на мысли, что и самому не мешало бы поесть.

Кружилась голова, ветер едва не сдувал порывами. Резкие дуновения с трудом сдерживались пышными ветвями, сплошь заваленными снегом. Чем дальше Степан забирался, тем сильнее ощущал холод. Снегопад кружил вокруг льдистыми хлопьями, будто градовыми каплями. Колкие хвойные иголки хлестали по лицу, цеплялись за одежду, словно стремились сбросить вниз, но охвативший нутро страх вынуждал цепко держаться за каждую выемку в коре, как за последнюю соломинку.