Maxime - Превращение. Сборник эротических рассказов

Бородач взялся за бёдра и натянул Герасимова до конца. Его руки нащупали застёжку бюстика, расстегнули её. Освобождённые, груди заколыхались под платьем в такт с лёгкими ударами сзади.

Герасимов прикрыл веки, чтобы не видеть себя в зеркале, не видеть Лизу, которая, похоже, была вне себя от слияния с мужской плотью.

– Всё в порядке? – тревожно спросил бородач, замедлившись, продолжая пощипывать залитые возбуждением зудящие соски.

Герасимов приоткрыл глаза, попытался улыбнуться и глубоко выдохнул томным голосом:

– Да, всё очень хорошо.

Ему действительно стало тепло и невероятно хорошо. Удовольствие, разливающееся в месте проникновения, волнами расходилось по всему телу, достигало кончиков пальцев и ушей, скапливалось положительно заряженными частицами в голове. Он весь превратился в нежное хлюпающее влагалище, которое любовно обсасывало член, не давая ему выскользнуть. Герасимов задвигался навстречу, выгибая спину, чтобы подчеркнуть момент входа. Ротик невольно закусил нижнюю губку. Бородач ускорился, и Герасимов, сам того не ожидая, сорвался сладкими стонами в момент истины. Попа, как пружинистый мякиш, продолжала отбивать хлёсткие удары, которые влетали теперь с невероятной скоростью. Бородач схватил Герасимова за плечи, пальцами вцепился в шею и, надавив сверху, палкой застыл глубоко под сердцем. Снова и снова появляясь и исчезая железной основой, диктующей новые правила любви.

Герасимов гладил руки мужа, не желая отпускать его, придерживая бёдра, чтобы член оставался внутри. В таком положении он чувствовал невероятный восторг, переполнявший душу.

– У тебя точно всё в порядке? – муж странно ухмылялся, поглядывая из-за плеча.

– А что? – насторожился Герасимов.

– Ты сегодня какая-то необычная, – бородач вышел из него. – Это электрошок на тебя так подействовал?

Герасимов тревожно облизнул губы.

– Я не хотела говорить, – он откашлялся, подтягивая трусики с колготками. Член бородача вяло болтался перед ним, оставаясь длинным и толстым. – Я, кажется, кое-что забыла после удара током, – Герасимов стеснительно поднял глаза на мужа.

– Забыла, значит? – тот смотрел на неё скептически, странно улыбаясь. – Ладно, давай поужинаем сперва. Может, вспомнишь.

Бородач подтянул джинсы с трусами и вышел из ванной.

Герасимов, потрёпанный, с гудящим зноем неги под животом, стоял неподвижно, прислушиваясь к отголоскам мощных ударов. Казалось, член всё ещё бьётся в самое сердце, замирает, выгибаясь в дугу, взрывается ритмичными вздрагиваниями. Внезапно жидкость внутри него устремилась наружу. Герасимов только успел сжать коленки и подставить пальчики, сложенные лодочкой.

Густая тягучая сперма, замешанная на взбитой смазке, вяло вытекала из него большими перламутровыми каплями.

Муж Лизы постарался на славу: на столе дымилась мясная поджарка. В качестве гарнира он приготовил картофельное пюре и салат-оливье.

– Сейчас быстренько перекусим и поедем, – бородач добродушно улыбался. После секса он стал похож на плюшевого мишку – такой же косолапый, бородатый, как бармалей.

Герасимов с аппетитом жевал мясо. Еда опьянила его, два бокала шампанского быстро ударили в голову, и он поплыл. Муж уже не казался ему грозным, наоборот, он думал об удовольствии, полученном в ванной. Ему захотелось повторить опыт, попробовать спереди, сверху, добавить поцелуи.

– Может, останемся дома? – заплетающимся языком произнёс он, томно хлопая ресницами.

Муж подозрительно смотрел на него с хитрым прищуром.

– Совсем ничего не помнишь? – спросил он, ухмыляясь.

– Помню, – Герасимов стрелял глазками, по-женски лаская мужа пьяным игривым взглядом. – Только не всё.

– Ну хорошо, – пробормотал бородач. – Идём.

Он взял Герасимова за руку и повёл в спальню.

«Что он задумал?» – Герасимов представил, что сейчас вновь будет трахаться, и возбуждённо поправил платье под поясочком. Он сел на диван, по-мужски широко раздвинув ноги. Откинул волосы на спину. Алкоголь дурманил ему голову, он хотел сосать член, хотел, чтобы бородач взял его, как тогда, в ванной.

«Неужели это я?» – Герасимов, никогда не испытывавший влечения к мужчинам, в который раз изумился женской похоти, возбуждению, охватившему его. Он хотел, чтобы его трахнули, хотел, чтобы бородач вновь насадил его на член.

– Раздевайся, – бросил муж, доставая какой-то чёрный пакет из шкафа.

Герасимов жеманно улыбнулся, стянул платье через голову. Вопросительно посмотрел на мужа.

– Полностью, – подтвердил тот.

Герасимов стянул трусики, на которых засохшие следы спермы напомнили о недавнем лишении девственности. Половые губы были набело выбриты, только ёлочка разложенных коротких волос украшала лобок. Грудки заколыхались, когда Герасимов расстегнул бюстик. Вытянутые возбуждённые соски топорщились вверх на мягких подрагивающих сферах.

Муж не спешил распаковывать содержимое мешка.

– Что это? – спросил Герасимов, игриво покачивая волосами за спиной.

– Новогодний костюмчик. Как раз на твой размер, – бородач по одному вытягивал предметы, раскладывая их перед шокированной Лизой.

Та зависла в прострации. Хлопая широко открытыми глазами, с отвисшей челюстью на внезапно побледневшем личике рассматривала она новогодний гардероб для выхода в свет.

Герасимов ехал на заднем сидении авто в прозрачном резиновом мешке, плотно облегающем голое тело. Тонкий слой латекса обтягивал кожу, полностью укутывал с ног до головы. Лишь круглые карие глаза Лизы и испуганно приоткрытый драматический рот светились страхом через прорези костюма. Из одежды муж разрешил надеть ботильоны, пальто, шарфик и шапочку.

Они выехали за город и почти сразу свернули в коттеджный посёлок. Здесь повсюду лежал девственно чистый снег. Пушистые сугробы неровными горками струились вдоль дороги. Разлапистые ёлки, заваленные ватными облачками, величественно встречали гостей. Смеркалось.

Череда дорогих машин въезжала на территорию средневекового замка, ограждённого от любопытных глаз высоким бетонным забором. Бородач припарковал машину возле смотровой башенки, проверил время на часах.

– Ну что, начинаешь вспоминать? – шутливым тоном спросил он.

Из соседних машин выходили такие же пары, как они: женщины без верхней одежды, голые под латексом, обезличенные. Женские фигуры, тонко стянутые корсетами, держались своего хозяина. Тот вёл рабыню, пристёгнутую за поводок к ошейнику. Некоторые девушки были в наручниках и кандалах. Один хозяин постоянно шлёпал свою рабыню плетью, грубо тянул за ошейник, брызгая слюной в лицо.

Ошалевший, Герасимов во все глаза смотрел на происходящее. Он бы и хотел убежать, но браслеты на щиколотках, соединённые цепью, и высокое ограждение по периметру делали миссию невыполнимой.