Грэхэм Мастертон - Колодцы ада

Ферма старика Паско всегда закрывалась на зиму. Он был ведущим молочником в округе Шермана, но после того, как умерла его жена, а сыновья выросли и уехали, он потихоньку превратился в дряхлого старика. Он по-прежнему приезжал в Коннектикут летом и сидел на крыльце под гордо развевающимся звездно-полосатым флагом, махая или окликая всех, кто шел или ехал на велосипеде, но зимой было слишком холодно для его костей, и он улетал в Майами и жил с сыном Уилфом, который занимался страховым делом.

Мы добрались до почтового ящика с надписью блестящими буквами "Паско" и готическим шрифтом, написанным буквами "Нью-Милфорд Трибьюн" внизу. Потом я направил машину через стену берез, в гулкую темноту замусоренной дороги по направлению к призрачному белому дому с зелеными верандами. Развернувшись, я выключил двигатель, а фары оставил включенными. Дождь стучал и стекал с крыши по ветровому стеклу и мы сидели, как в шлюпке посреди моря.

- Сарай в семидесяти-восьмидесяти ярдах вглубь, насколько я помню, сказал я Дэну. - Лучше если я проверю, а потом позову тебя.

- Ты возьмешь камеру? - спросил Дэн.

- Я не могу сфотографироваться даже в автоматической фотографии, сказал я ему. - Подожди, пока я не позову, и выходи с камерой наготове.

- Хорошо, но поосторожней. Если я не услышу тебя через пять минут, я пойду следом.

Я взял Дэна за руку.

- Дэн, - сказал я, тронутый. - Это тебе не вестерн, эти люди мои друзья.

Дэн отвел глаза.

- Может быть, когда-то они и были твоими друзьями, - сказал он тихо. - Прежде чем спешить, проверь, что они сейчас из себя представляют.

Подержав руку Дэна еще немного, я отпустил ее и сказал:

- Хорошо, пусть будет пять минут. Сзади есть большой ключ, если тебе захочется чего-нибудь взять с собой.

Я потянулся за своим заляпанным и мятым плащом, который обычно лежал на заднем сидении. Затем я открыл дверь и вышел на дождь и ветер. Натянув плащ как можно быстрее, я поднял воротник, но все равно промок. Мне пришлось стряхивать воду с ресниц и вытирать капли с носа, а потом я крикнул Дэну.

- Фонарь, дай фонарь!

Он открыл дверь и быстро передал его мне. Я посмотрел на фонарь - это был детский фонарик с изображением Мики Мауса и света от него было не больше, чем от свечки на торте. Я, нахмурившись, посмотрел на Дэна сквозь стекло, но он только пожал плечами.

Застегнувшись поплотнее и ссутулившись, я перешел дорогу и осторожно пошел вдоль дома на задний двор.

Из того, что я мог видеть сквозь дождь, было ясно, что сарай был в ста метрах от меня, если идти через мокрую траву и через дико размахивающиеся ветками деревья. Я вытер лицо рукой и пошел через задний двор, держа фонарь перед собой. Один раз я споткнулся о ржавый и заброшенный плуг, порвав носок. Я поднял голову и прислушался, но кроме шума деревьев и дождя ничего не было слышно. В небе надо мной неслись с дикой скоростью тучи, похожие на сборище призраков. Послушав еще немного, я пошел к сараю Паско.

Скоро я уже стоял перед дверьми сарая. Они были старыми, полусгнившими и блестели от дождя. Я поднял микимаусовский фонарь и с опаской оглядел все здание. Старик Паско, видно, не ухаживал за сараем. Крыша же держалась и была покрыта плесенью, а многие окна были разбиты. Стоял пыльный и в то же время сырой запах запустения.

Я прочистил горло и тихо позвал:

- Джимми, Элисон?

Ответа не было. В миле от этого места, в штате Нью-Йорк, загромыхало опять и я увидел молнию. Дождь хлестал по моему лицу и волосам и я почувствовал себя как больной котенок, которого выбросили на улицу замерзать.

Я услышал скрип внутри и мои нервы напряглись. Подождав немного, я позвал опять:

- Джимми? Элисон? Вы здесь? Это я, Мейсон.

Я подождал опять, и дождь блестел на моих ушах, как бриллиантовые серьги. Микимаусовский фонарь начал мигать и тускнеть, и мне лишь оставалось надеяться, что он еще немного продержится. Мне расхотелось встречаться с кем бы то ни было в темноте и мокроте, какими бы друзьям мы ни были раньше. По полу прошуршала мышь или крыса, и я подпрыгнул на месте.

Похоже, Элисон и Джимми там не было, но ведь Пол Дентон сказал, что они были позади сарая, а не внутри. Три, четыре минуты ходьбы, он сказал. Наверное, потому, что шел дождь, я решил, что они скрываются здесь от него.

Но - если предположить, что им не нужна крыша над головой, что, если они умерли или прекрасно себя чувствовали под дождем.

Я потряс фонарик, вдыхая в него немного жизни, а потом голову, стряхивая капли. Лес в такую ночь был негостеприимным. Вблизи он издавал такие звуки, что, похоже, там пряталась целая банда чудовищ. Под деревьями царила тьма.

Я глубоко вздохнул и пошел прочь от сарая, углубляясь в лес. Земля была устлана мокрыми листьями, сломанными ветками и еловыми шишками. Пахло еловыми ветками в смеси со свежим запахом дождя.

Здесь было тише и дождь был не такой сильный, хотя стучал по листьям над моей головой, как невидимые ноги по полуэтажом выше.

Я шел, вытянув руки, чтобы защититься от выступающих веток, и был похож на слепого, тычущегося туда-сюда.

- Джимми? Элисон? - позвал я опять. - Я здесь. Вы меня слышите?

Ответа не было. Я подождал немного, решив про себя, что я похожу так еще с минуту и, если я к тому времени на них не наткнусь, то я повернусь и унесу отсюда ноги, как можно быстрее. Несмотря ни на что, я боялся, и я был один и каждая капля, падающая на листья, казалась мне гигантским чудовищем. Мое сердце громко бухало в груди и кровь стучала в ушах.

Я пошел дальше. Под ногами скрипели ветки, как будто это были конечности крабов. Я кашлянул, кашлянул слишком натянуто и громко. Я не особенно-то хотел и кашлять.

Прошла минута. Я остановился и прислушался. С замиранием сердца я позвал:

- Джимми? Элисон? Вы здесь?

Я стоял, учащенно дыша от страха и надеясь, что никто не ответит. Я знал, что Джимми и Элисон - мои друзья. Я знал, что должен постараться помочь. Но среди темного и полного шорохов леса во время магнитной бури с перспективой встретить двух отвратительных и необъяснимых монстров, и я не был уверен, что мои нервы выдержат это.

Я позвал еще раз, чтобы удостовериться, что их там нет. Ответа все не было, поэтому я повернулся и пошел обратно к сараю.

Микимаусовский фонарь даже удостоил меня неожиданной чести и разгорелся посильнее, как будто его активность зависела от уровня адреналина в моей крови.

Я уже вышел на окраину леса, когда мне что-то послышалось. Это было похоже на низкий хрип, как будто рычало животное. Холодная рука страха схватила меня за горло и я замер, вслушиваясь.

Я услышал звук более отчетливо. Это был низкий, густой, гортанный рык. Вряд ли это был человек. Но он принадлежал человеческому разуму, потому что дважды он повторил болезненно и невнятно единственное слово: