Гарри Гаррисон - Мир смерти

— Да, можете, — ответил он. — Мне бы пригодился скальпель или любой другой хирургический инструмент, какой у вас найдется.

«Леа это понадобится…» — подумал он. Потом вспомнил послание, которое так и не сумел передать Телт:

— Есть у вас портативный передатчик? Я вам могу за него заплатить.

Компьютерщик исчез внутри ракеты и появился минуту спустя с небольшим свертком:

— Здесь скальпель и магнитные зажимы — все, что нашлось в аптечке. Надеюсь, это вам подойдет. — Он снова полез внутрь и на этот раз вытащил небольшой металлический чемоданчик с портативной радиостанцией. — Возьмите, у него хорошая дальность даже на длинных волнах.

Брайон снова предложил заплатить, но компьютерщик протестующе поднял руку.

— Считайте, это мой взнос, — сказал он. — Если вы сможете спасти эту планету, я готов вам и весь корабль в придачу отдать. А капитану мы скажем, что потеряли передатчик в какой-нибудь заварухе с местными. Верно, ты, денежный мешок? — он ткнул товарища пальцем в грудь; в человеке более слабом так можно было и дырку проделать.

— Слышу и понимаю тебя отлично, — откликнулся интендант. — И как только мы вернемся на корабль, немедленно выпишу счет, это подтверждающий.

Потом они оба скрылись внутри корабля, а Брайону пришлось поторопиться, чтобы не попасть под реактивную струю.

Чувство долга — эти люди тоже его испытывали. Осознание этого несколько приподняло настроение Брайона, пока он рылся в мусоре и обломках, выискивая что-либо полезное. Он вспомнил, что часть уцелевшей стены была стеной лаборатории. Раскапывая руины, он разыскал кое-какие инструменты и один небольшой помятый ящичек, уцелевший в пожаре. Внутри находился бинокулярный микроскоп с погнутой правой трубкой и разбитыми линзами. Левый окуляр, судя по всему, еще действовал. Брайон бережно убрал микроскоп назад в ящик.

Он посмотрел на часы. Почти полдень. Придется при исследовании обойтись этим небогатым инструментарием. Он направился назад к складу, чувствуя на себе подозрительные взгляды дитов. Только удостоверившись, что за ним никто не следует, он нырнул в двери здания и запер их за собой.

Войдя в кабинет, он встретился взглядом с испуганными глазами Леа.

— Улыбка друга среди каннибалов! — воскликнула она. — Что случилось? С того самого момента, как я проснулась, вот эта каменная маска, — она указала на Улва, — не произнесла ни слова.

— Ты что-нибудь помнишь? — осторожно спросил Брайон. Он не хотел рассказывать ей слишком много, боясь снова травмировать ее психику. Улв поступил весьма разумно, не разговаривая с ней.

— Если тебе это так интересно, — ответила Леа, — то я очень много что помню, Брайон Брандт. Я не стану углубляться в детали, поскольку местным жителям знать это вовсе не обязательно. Я помню, что заснула после того, как ты ушел. А потом — ничего. Это странно. Я заснула на жесткой бугристой кровати, а проснулась на этой койке и чувствую себя просто ужасно. А тут еще этот сидит и пялится на меня. Может, ты все-таки расскажешь мне, что происходит?

Лучше всего было рассказать ей часть правды — детали она может узнать и потом.

— Магты напали на здание Фонда, — сказал он. — Сейчас они разгневаны на всех инопланетников. Ты была еще под действием снотворного, и Улв помог перенести тебя сюда. Сейчас уже миновал полдень…

— Последнего дня? — в ее голосе звучал ужас. — Миру грозит гибель, а я тут в Спящую Красавицу играю! Кто-нибудь был ранен при нападении? Или убит?

— Было несколько несчастных случаев — и очень много проблем, — ответил Брайон. Нужно было как-то отвлечь ее от этой темы. Он подошел к телу магта и откинул брезент с его лица: — Но сейчас гораздо важнее вот это. Это один из магтов. У меня есть скальпель и кое-какие инструменты — ты можешь провести вскрытие?

Леа села на кушетке, обхватив себя руками; выглядело это так, будто она мерзнет, несмотря на дневную жару.

— Что случилось с теми людьми, кто был в здании? — тихо спросила она. Инъекция стерла ее воспоминания о трагедии, но отголоски напряжения и потрясения остались. — Я чувствую себя такой… разбитой. Пожалуйста, расскажи мне, что произошло. У меня такое чувство, что ты что-то скрываешь.

Брайон сел рядом с ней и взял ее холодные руки в свои. Заглянув ей в глаза, он попытался передать девушке часть своей энергии.

— Это все было ужасно, — сказал он. — Ты была потрясена этим и потому так скверно сейчас себя чувствуешь. Но… Леа, тебе придется сейчас положиться на мое слово. Не задавай больше никаких вопросов. Мы с этим ничего не можем поделать. Но пока что мы можем разъяснить вопрос с магтом. Ты исследуешь тело?

Она хотела было что-то спросить, но передумала. Когда Леа опустила глаза, Брайон почувствовал, что девушка дрожит.

— Что-то тут не так, — проговорила она. — Я знаю. Я полагаюсь на твое слово и не стану задавать вопросов. Помоги мне, ладно, дорогой? Мне кажется, что у меня все кости размягчились, меня ноги не держат.

Опираясь на него, девушка медленно прошла через комнату и приблизилась к телу. Она посмотрела вниз и содрогнулась.

— Я бы не назвала это естественной смертью, — проговорила она, вынимая скальпель из чехла. Улв пристально следил за ее действиями. — Тебе вовсе не обязательно на это смотреть, — сказала она ему на ломаном дитском. — Разве что ты сам этого захочешь.

— Я хочу, — сообщил он ей, не отводя взгляда от тела. — Я прежде никогда не видел не то что мертвого, но даже раздетого магта.

Он не отводил взгляда от тела.

— Найди мне воды попить, хорошо, Брайон? — попросила Леа. — И расстели под телом брезент. Вскрытие — дело грязное.

Выпив воды, девушка, кажется, почувствовала себя лучше и уже могла стоять, не держась за стол. Она рассекла тело магта пониже грудины. Оно раскрылось, как распахнутая одежда, обнажив внутренности. Улв содрогнулся, но промолчал и от стола не отошел.

Она медленно извлекала внутренние органы. Один раз коротко взглянула на Брайона и снова принялась за работу. Тишина тянулась бесконечно, пока Брайон не выдержал:

— Можешь ты мне сказать, что ты обнаружила? Или ничего?

Его слова, казалось, лишили ее сил. Леа пошатнулась и, отступив от стола, рухнула на кушетку. Ее окровавленные руки бессильно повисли.

— Прости, Брайон, — ответила она. — Ничего, совсем ничего. Есть, конечно, мелкие отличия, органически изменения, которых я не наблюдала никогда прежде — например, у него совершенно чудовищная печень. Но подобные изменения, разумеется, происходят в процессе адаптации хомо сапиенс к жизни в иных мирах. Это человек. Изменившийся, адаптировавшийся — но тем не менее такой же человек, как ты или я.

— Как ты можешь быть уверена? — перебил ее Брайон. — Ты же ведь не исследовала его полностью, верно?