Джек Вэнс - Языки Пао. (Сборник)

Беран повиновался, нащупал нужное место и нажал. Его ноги резко оторвались от пола, голова, казалось, заполнилась воздухом, желудок сжался.

— Этой мощности еще не достаточно, чтобы преодолеть гравитацию. — Палафокс привязал конец шнура к перекладине. — Теперь нажми еще раз.

Беран нажал — и комната перевернулась вверх дном. Ему казалось, что Палафокс стоит на потолке, а его самого от падения вниз головой удерживает только шнур. Ничего не соображая от испуга и удивления, он смотрел на улыбающегося Магистра.

— Нажимая нижнюю часть пластины, ты усиливаешь поле, верхнюю — ослабляешь. Чтобы поле исчезло, надо нажать два раза, — объяснил Палафокс.

Когда Берану наконец удалось встать на пол, все вокруг плыло, как после обморока.

— Чтобы ты освоился, должно пройти немало времени. Так как время у нас ограничено, советую заниматься упорно.

— Почему время ограничено? — ошеломленно спросил Беран уходящего Магистра.

— Потому что четвертый день третьей недели восьмого месяца — День Икс. В этот день ты должен стать Панархом.

— Но почему именно тогда?

— Усвой, что я не обязан раскрывать тебе все свои планы.

— Но мне необходимо это знать, чтобы выработать план действий. Сделав меня Панархом, вы собираетесь остаться моим союзником? — Глаза Палафокса вспыхнули. — Если же, — продолжал Беран, — вы собираетесь действовать в своих интересах, а меня использовать, как орудие, мне надо знать, каковы ваши интересы.

Магистр презрительно изучал его.

— Движения твоих мыслей напоминают копошение червей в падали. Естественно, я хочу, чтобы ты послужил моим целям, так же как ты ждешь, что я послужу твоим. Любое действие ты привык оценивать по результату. Я делаю все, чтобы ты вернул себе права, принадлежащие тебе от рождения, и стал Панархом Пао. Твое постоянное желание докопаться до моих тайных мотивов говорит о том, что твой образ мыслей далек от совершенства. А еще это говорит о твоей бестактности.

Беран хотел возразить, но Палафокс продолжал:

— Борясь за свою цель, ты принимаешь мою помощь — это естественно и разумно. Но и ты, в свою очередь, должен решить: быть со мной или против меня. Есть две возможности: действовать по моему плану или пытаться мне мешать. И полная нелепость — ждать, что я буду работать на тебя бескорыстно.

— Вы считаете нелепостью горе народа целой планеты?! — воскликнул Беран. — Я намереваюсь...

Палафокс жестом заставил его замолчать.

— Разговор окончен. О моих планах догадывайся сам и выбирай — со мной ты или нет. Меня это не волнует, так как что-либо изменить ты все равно не сможешь.

Берану ничего не оставалось, как последовать совету Палафокса и начать тренироваться. День ото дня он все больше привыкал к непривычным ощущениям, учился направлять свое тело в нужную сторону и приземляться почти без толчка.

Десять дней его никто не беспокоил, на одиннадцатый пришел мальчик лет восьми в сером костюме, явно сын Палафокса, и сообщил, что Магистр ждет его у себя. По дороге в апартаменты Палафокса Беран изо всех сил старался взять себя в руки и собраться с мыслями перед беседой.

Палафокс сидел за рабочим столом, перед ним лежали кусочки горного хрусталя, которые он задумчиво перекладывал с места на место. Предложив Берану сесть, он заговорил:

— Завтра я намереваюсь приступить ко второй части нашего плана. Народ полон ожиданий, атмосфера накаляется. Завтра мы должны нанести последний удар и восстановить тебя в твоих правах. Бустамонте может смириться с неизбежным, но может и сопротивляться. Во всяком случае, мы должны быть готовы к любым неожиданностям.

Беран не собирался просто подчиняться, дружелюбный тон Палафокса его не обманул.

— Ваши планы станут для меня более понятными, если мы их обсудим.

— Боюсь, это невозможно, ваша светлость. Здесь, в нашем, можно сказать, Генеральном штабе, разработано множество сценариев для различных ситуаций. Для завтрашней ситуации тоже предусмотрен вполне конкретный план.

— А что произойдет завтра?

— Завтра на Певческое поле придут три миллиона паонитов — это прекрасный случай объявить о твоем существовании. Твое лицо и голос появятся на телевизионных экранах всей планеты!

— И как конкретно это произойдет?

— Все очень просто. Песнопения начинаются на рассвете, а в полдень наступает перерыв. Мы позаботимся о том, чтобы толпа ждала твоего появления. Ты предстанешь в черных одеждах и произнесешь несколько фраз. — Палафокс вручил Берану листок бумаги. — Этого будет вполне достаточно.

Беран недоверчиво прочитал текст.

— Надеюсь, ваш план сработает и все обойдется без насилия и крови.

Палафокс равнодушно повел плечами.

— Невозможно все предусмотреть. В случае удачи никто, кроме Бустамонте, не пострадает.

— А если ситуация выйдет из-под контроля?

Палафокс усмехнулся:

— Обычно неудачники встречаются на дне океана.

Почти все удивительные события в истории древнего Пао происходили, как следует из преданий, в области Матиоле. Область эта расположена напротив Эйльянре, через пролив Гилион. А к югу от нее раскинулась великолепная зеленая равнина Памалистен с цветущими садами. Здесь напротив друг друга, образуя семиугольник, стояли семь городов, а в центре находилось Певческое поле, где проходили массовые песнопения. Из подобного рода мероприятий песнопения в этом месте считались на Пао самыми престижными.

В восьмой день восьмой недели восьмого месяца народ стал собираться на поле еще задолго до рассвета. Над каждой тысячей горел неяркий светильник. К рассвету народа заметно прибыло. Паониты в основном пришли с семьями, все были оживленны, веселы. Маленьких детей одели во все белое, школьники были в форме с различными эмблемами, а одежда взрослых по цветам соответствовала их общественному положению.

Встало солнце, и все заиграло красками — белой, голубой, желтой. Поле было заполнено миллионами людей, стоящими вплотную друг к другу. Лишь немногие шепотом переговаривались, большинство стояло молча, как бы слившись в едином восторженном порыве.

Над толпой пронеслись первые звуки, напоминающие шелест, — это было начало песни. Постепенно звуки набирали мощь, паузы становились короче, и вот песня зазвучала в полную силу. Собственно, это была не песня, ибо в ней отсутствовала общая мелодия и тональность. Скорее это было слияние трех миллионов голосов, объединенное единой эмоцией. Эмоции сменялись в строгой последовательности, хотя хором никто не руководил. Скорбные стоны сменялись звуками ликования, и казалось, что равнина то погружалась в туман, то искрилась радужными брызгами.

Время шло, песнопение набирало силу. Солнце проделало две трети пути до зенита, когда со стороны Эйльянре появился черный летательный аппарат. Он приземлился на краю поля. Тех, кто оказался рядом, просто отбросило в стороны — чудом обошлось без жертв.