Михаил Фиреон - Нф-100: Долгая осень

-Кто денежки платит, тот и музыку заказывает! - недвусмысленно намекнули они собравшейся матросской братии.

-А ты покажи музыку, может и денежка найдется! - нахально выкрикнули из зала и гармонисты расселись перед открытым очагом. В воцарившейся под закопченными балками питейного зала скептической тишине они отсчитали доли и ударили по мехам. Не успели они сыграть и половины известной моряцкой песни, как из-за столов повыскакивали первые жаждущие танцев. Началось настоящее веселье - одни танцевали, другие, кто уже не мог танцевать, хлопали и стучали ногами и кружками в такт и не в такт музыке, а те, что были уже совсем пьяны - подвывали из задних рядов.

Уныло оперев голову о ладонь, Ларге со скукой взирал на разыгравшееся в центре зала веселье. Он выпил юва, но ему так и не стало легче. Он взял еще и теперь давился перед почти что полной кружкой. Не помог даже жареный хлеб с чесноком. Он не знал, сколько времени и уже было хотел подняться и дойти до хозяина таверны чтоб запросить постель, как какое-то, свойственное людям его профессии - охотникам, наемникам и авантюристом, чутье подсказало ему, что то-то не так. Оглядевшись, он заметил, что сидящий напротив него старик внезапно заиграл лицом и, вытянув шею, подался вперед.

-Хой! Не сюда! - резко схватил свою кружку и отстранился Ларге, прежде чем неудавшийся пьяница с утробным 'Баааа', упал на стол. Потоки вонючей жижи полились во все стороны, кто-то вскрикнул и тоже отшатнулся, но было поздно. Только ловкий наемник успел не попасть под зловонные брызги.

-Да я щас тебя! - схватил пьяницу за плечо сосед. Жилистый и худой мужчина с руками и лицом плотника одной рукой пытался отряхнуть свою забрызганную серую мантию, второй теребил распластавшегося по столу в луже собственных отходов старика.

-Ыыыы! - проревел тот и, откинув голову, схватился обеими руками за стол и, запрокинув к потолку шею, дико выпучил глаза и громогласно завыл в потолок.

-Ты чего творишь??? - в ужасе отшатнулся от него плотник, он хотел сказать что-то еще, но его слова потонули в диком, перекрывшим и музыку, и веселые крики вое. Не меньше половины собравшихся в зале гуляк обернувшись к стене, выли на все лады. А когда закончилась первая волна крика, они, словно повинуясь какой-то единой, только им ведомой воле, повскакивали со своих мест и с пола и бросились к дверям. Озадаченные первым впечатлением гуляки уже успели испугаться и с жалобными, полными ужаса криками тоже поспешили покинуть распивочную. Началась давка. Дико вращая глазами, сумасшедшие выли, били и кусали окружающих. Разрывая в клочья одежду, мужчины и женщины с диким воем метались по залу. С искаженными чудовищными, исполненными нечеловеческой дикости, гримасами лицами, они, словно загнанные в ловушку животные в поисках выхода бросались друг на друга и на посетителей. Один - тот самый старик, который завыл первым, перевалился через стол и попытался вцепиться в бедро Ларге, но тот с кошачьей грацией увернулся от нападавшего, подхватил от стены свою палку и без размаха стукнул нападавшего древком промеж глаз. Старик взвыл еще громче и бросился к уже разбитому кем-то окну. Миг и он выскочил наружу. Ларге подпрыгнул следом и, оттолкнувшись ногами от скамейки, очутился во дворе. Дал пинка какому-то вставшему на четвереньки и воющему на забор моряку. Охваченные массовой истерией люди бежали к углу - к малой Портовой улице. Другие же - кому посчастливилось вырваться из охваченного паникой зала, размахивая руками с дикими, полными ужаса призывами о помощи, бежали в противоположную сторону - к торговой площади. Приметив опытным взглядом, что сумасшедшие не кидаются на людей если те не стоят у них на пути, Ларге бросился следом за скачущими на четвереньках к пирсам.

-Хо! - выскочив на набережную, только и воскликнул он и едва успел увернуться от проскочившего мимо и плюхнувшегося на четыре конечности толстяка-барабанщика из компании гармонистов. С моря надвигался тяжелый, слишком тяжелый, чтобы подняться много выше набережной, серо-черный маслянистый туман и вообразившие себя стаей собак граждане - матросы, торговцы, солдаты, бродяги и грузчики с диким остервенением выли на это уродливое клубящееся облако. Приглядываясь к этой апокалипсической картине, Ларге аккуратно лавировал между упавшими на колени и воющими на пирсы сомнамбулами. Туман впереди поднимался все выше и выше, пока не начал переливаться через набережную и не пополз по мостовой. Когда он поглощал вставших на четвереньки людей-собак, те пронзительно взвизгивали и выбегали прочь. Но это длилось недолго. Ларге даже не успел подойти достаточно близко, чтобы разглядеть, что же является источником тумана, как тот пошел на убыль. С туманом начал стихать и вой. Сомнамбулы растерянно замолкали и в бессилии валились в грязь. Повсюду слышались жалобные, плачущие стоны. Осторожно потыкав палкой какого-то печально всхлипывающего господина, Ларге присел рядом на корточки и протянул руку.

-Оставьте меня! - заплакал несчастный. Наемник поднялся на ноги и огляделся. Вверх по улице, в толпе уже подавшихся на место происшествия любопытных он заметил две знакомые фигуры. Высокого, плечистого, сутулого и вооруженного револьвером доктора и размахивающего фонарем, исполненного евангелической серьезности Турмадина. Осторожно, чтобы не попасться на глаза бывшим коллегам, наемник покрепче сжал свое оружие и, пятясь, отступил в тень.

Утром зашла наставница Салет. Вошла в комнату и поставила на стол свой кожаный докторский саквояж. Словно почувствовав ее приближение, проснулась и Мариса. Открыла глаза и, заложив руки за голову, уставилась в потолок.

-Холек - обратилась наставница - сходите к мяснику. Купите холодного мяса, масла, зелени, белого хлеба и сыра. И обязательно не забудьте вот этот чай.

И она ловко начертила на клочке бумаги какую-то совершенно неведомую детективу закорючку. Вертура сонно кивнул, намотал на ноги портянки, надел сапоги, накинул плащ, взял корзинку для еды и вышел в коридор. На улице было холодно и мокро. Туман прошел и его снова сменил ледяной осенний дождик. Когда детектив вернулся, дверь была незаперта. Жарко горел камин. От его ровного пламени в комнате было одновременно жарко и свежо. Едва различимый запах какого-то диковинного магического эликсира разливался по комнате. За раздвинутыми и подвязанными шторами белело утреннее осеннее небо.

-Марк - радостно позвала с кровати Мариса. Вместо вчерашней верхней одежды на ней была ее твердая крахмальная ночная рубаха, волосы причесаны, а сама кровать аккуратно перестелена.

-Как ты? - доставая из корзинки еду, спросил детектив.