Михаил Фиреон - Нф-100: Долгая осень

И он ловко накинул на голову девице епитрахиль, проштамповал крестом и обратился к темной арке, откуда их ожидающей своей очереди толпы, уже выходил следующий исповедник.

-Йоз - вперил горящий взгляд в модного, украшенного красивой кучерявой бородкой солдата в цветном шейном платке, капеллан - кайся.

-Я тут заходил в один дом... - с легким самодовольством, словно терзаясь сладостными воспоминаниями и одновременно слегка-слегка стесняясь их, начал наемник - госпожа Закет пригласила меня чинить шкаф, а потом.....

-Брат Йоз - угадав, о чем пойдет рассказ дальше, перебил его отец Базилио - ты до скольки считать умеешь?

-До ста! - со слабо скрываемой гордостью, заявил ни о чем не подозревающий солдат и выпятил расцвеченную модным платком грудь.

-Так вот - доверительно сообщил ему капеллан - сделаешь пять раз по сто поклонов, тогда и будет тебе причастие.

И он накинул на голову счастливо улыбающегося солдата епитрахиль и со словами молитвы отпустил его к празднику.

Несмотря на длинную, собравшуюся под темной аркой очередь, никто особо не спешил выходить к капеллану в круг свечей. Есть такие люди, которые всегда ждут конца исповеди, чтобы подольше порассказать о своих любимых грехах и о том, как хорошо, что ты регулярно ходишь на исповедь и от этого ты такой замечательный христианин.

Следующим вышел Ларге.

-Брат... - запнулся, вспоминая имя, отец Базилио - Ганс. Давно тебя не было. Это хорошо.

-Хорошо? - прижав к груди палку, с легким, молодцеватым, недоумением переспросил тот.

-Да - кивнул капеллан - такие грешники как ты приходят только когда есть в чем каяться. А как, ты сам знаешь, не покаешься, не спасешься. Скорее же исповедуйся, только господу известно, может это последние секунды твоей жизни.

Напористый тенор отца Базилио гулко звучал под стенами храма, совершенно не стесняясь того, что кто-то может подслушать тайну исповеди.

-Я убил полицейского - покачивая головой, чтобы лучше утрясти в ней собственные мысли, высказался Ларге.

-Ты убил его душу? - уточнил капеллан.

-Я раскроил ему голову - признался наемник - но он был скотиной и трусом...

-Хорошими бывают только святые. А как полицейский, душу свою он убил задолго до тебя - утешил отец Базилио - не отчаивайся, ты был всего лишь орудием в руках Господа.

-Пожалуй, вы правы - закивал Ларге - но теперь - он бросил на капеллана горящий и растерянный взгляд - но теперь, из-за него, я не могу исполнить свой долг.

Отец Базилио ждал. От осознания собственного косноязычии Ларге начинал приходить в ярость.

-Дьявол, я вчера был в порту, там было такое, и я должен был помогать Вертуре и остальным но.... Этот полицейский! Я охотник и у меня есть контракт. Убивать людей-собак, светящихся червей, взрывающихся слуг.... А теперь я сам вне закона. И что теперь я могу сделать?

-Можешь - внимательно заглянул в его светлые глаза капеллан - твое оружие при тебе. Если ты ищешь подвига, Господь обязательно позволит тебе совершить его. А тем более остановить злодейство - это богоугодное дело. Спасаются не по малому количеству грехов, а по большому количеству добрых дел. Благословляю тебя!

-И мое оружие... - с благодарностью протянул на обеих руках, как того требовал кодекс приличия лезвием влево, свою палку Ларге.

-С крестом? - занося руку для крестного знамения, требовательно спросил капеллан.

-Нет - отрицательно покачал головой тот - крест, похоже, забыли...

-И чтобы обязательно с крестом - умелым движением отец Базилио пожал древко так крепко, что палка едва не вылетела из рук восхищенного наемника - без креста нельзя.

И, прочтя разрешительную молитву, он снова обратился к очереди, а счастливый Ларге одним прыжком оказался у праздника с размаху клюнул икону всех святых и образ святого Георгия - облаченного в полный латный доспех с алебардой в руках и попирающего многоглавую зубастую гидру, перекрестился перед распятием и Богородицей, и, не дожидаясь окончания службы на крыльях веры вылетел из храма на крыльцо.

-Никаких поблажек! - поделился впечатлениями переместивший свой цветной платок с шеи на голову отдыхающий у перил от тяжести собственных грехов Йоз - самое важное для души это строгость духовника!

-Это богоугодное дело - доверительно сообщил ему наемник и недвусмысленно продемонстрировал свою пустую трубку. Солдат кивнул и поделился с ним табаком. Выкурив вторую трубку и немного приведя в порядок мысли, Ларге все-таки вернулся в церковь и достоял литургию до конца.

-Вы же Мора Хорнет! - уже на выходе, приметив знакомую девицу, нагнал ее на ступенях храма Ларге и представился - Ганс! Ганс Ларге! Мы знакомы с вашим отцом! Он же кузнец. Вот он мне как раз и нужен!

-Он не говорил о вас ничего хорошего - придерживая обеими руками широкий капюшон, подняла глаза на надувшего щеки наемника, девушка. Ее длинная, скрадывающая фигуру светло-коричневая мантия и широкий бежевый плащ едва могли скрыть ее крепкие, привычные к работе в мастерской, плечи. Старые, вытертые сапожки были обмотаны бежевыми шерстяными лентами, а длинный шарф из колючей небеленой шерсти спускался почти до колен. Ларге заулыбался и выпятил грудь. Если отбросить предрассудки и вкусовщину, Мора была милой и симпатичной девушкой.

-Вы были должны ему бочонок юва - высказала она, когда они уже шли по улице.

-Он делает такие заказы, что может купить себе хоть сто таких бочек - обиженно выпалил Ларге - а я что, похож на банкира? Я благороден, но не богат, так что сегодня мне даже вчерашнее запить нечем!

Они обошли черное здание церкви, и подошли к воротам Гильдии. Во дворе было людно. Несмотря на ранний час, гостевой дом уже гудел как растревоженный улей. Наемники всех возрастов и мастей шумно толпились на крыльце, курили трубки, прикладывались к флягам, мерялись амулетами, ботинками и латными перчатками. То и дело въезжали и выезжали со двора верховые, кареты и фургоны. От навесов летней трапезной тянуло вареными бобами с тушеной капустой. Ржали лошади, гремели доспехи и упряжь.

-Мой отец придушит вас, как только увидит - сообщила Мора, но Ларге только продемонстрировал ей чехол и многозначительно заявил.

-Это богоугодное дело.

Между гостевым домом и церковью, на маленьком плацу толпилась разношерстная ватага авантюристов. Заломив руки в разрезы штанов, подгибая колени и пожимая плечами от холода, они весело галдели, как толстый капрал с криками строит в шеренгу одну часть отряда и бежит в противоположный конец строя, в то время, как первые от скуки снова сбиваются в бестолковую веселую кучу.

Пронзительно загудел рог. На плац выехал строгий рыцарь в латном доспехе и богатом плаще. Наемники спешно собрались в неровную терцию. Тут же, с краю пристроился и непутевый капрал. Вскинув мушкеты, мечи и пики, авантюристы отсалютовали командиру. Закинули оружие на плечи и с шутками и прибаутками, где по трое, где по пятеро, колонной замаршировали следом за командиром на выход. С ними уехал и инженерный фургон с лиловым пламенем в круге намалеванном на борту.