Наталья Никитина - Полтора килограмма

сидении здания вокзала. Голова ее запрокинулась на стену, рот приоткрылся, обнажив перфорацию редких

передних зубов. Я невольно залюбовался своей находкой, потирая руки в предвкушении победы. Так вот,

моя протеже была счастлива составить мне компанию и беззастенчиво дарила улыбки разглядывающим ее

парням. Вне всяких сомнений, победа была за мной. Так эта деваха с нами потом еще сутки пила

проставленный победителю ящик пива. Эх, какими вкусными были те годы! Джаз, рок-н-ролл, кокаиновые

вечеринки! Даже в шампанском тогда было больше пузырьков! А знаешь, Дэн, в чем прелесть создавшейся

ситуации? А в том, что я могу тебе по второму разу рассказывать то, что ты уже от меня слышал, а ты даже

не можешь мне рот заткнуть. Хотя, если быть точным, в прошлый раз рожа на меня смотрела совсем другая.

Я слушал его и завидовал. У него целый архив пережитых эмоций, воспоминаний, которые согревают

людей и идут рядом по жизни. А что мог бы ему рассказать я – человек без прошлого?

Его бас гудел и гудел. Я периодически терял нить истории, погружаясь в собственные размышления,

затем вновь возвращался к нескончаемому монологу моего неугомонного посетителя.

– … нет, Стелла была чудесная женщина, собственно, она есть и сейчас, да продлит Господь ее дни.

Но она была просто зациклена на порядке! В доме была такая чистота, что мухи поскальзывались! Она даже

курила только через мундштук, чтоб руки не пахли табаком! А какой у нее был голос! В общем, в ее доме я

чувствовал себя Гекльберри Финном.

После Стеллы у меня появилась Джина. У той был сумасшедший брат. Он всегда носил с собой

блокнот и карандаш. И в эту книженцию в два столбика заносил имена знакомых ему людей. Слева были те,

кто ему нравится, а справа – те, кого он планирует убить. Джина, конечно, не стала меня предупреждать о

наличии такого кадра в их доме. И в первый же мой визит брат вежливо пожал руку, представился и

уточнил, как правильно пишется мое имя. Я помог ему записать слово «Том» в самом низу правого столбца.

После этого он радостно поведал, что убьет меня в следующий четверг. Как тебе такой родственничек? Его

сардоническая улыбка первое время мне даже по ночам снилась.

У следующей была собачка, с которой она носилась, как кошка с мясом. И что самое мерзкое, эту

собачонку укачивало в машине, словно барышню! За полгода она обгадила мне каждый сантиметр салона.

И что примечательно: имя девушки я помню плохо, то ли Келли, то ли Кейт, а вот имя ее сучки – Альма —

не забуду никогда! Потом в баре я подцепил какую-то мулаточку и намотал на винт гонорею. Как и

положено, поделился этой заразой с ближним. Всё обнаружилось очень быстро, и эта Келли-Кейт выгнала

меня. Да я и не особо переживал: хоть псину ее больше не придется видеть.

Том сидел, закинув ногу на ногу, от чего поднявшаяся брючина оголила до середины икры черную

волосатую ногу. В руке у него был какой-то журнал, от страницы которого он оторвал уголок и, скрутив из

него трубочку, принялся с упоением ковырять ею в ухе. Своим видом он напоминал собаку, которой чешут

за ухом. При этом взгляд животного становится блаженно-умоляющим, и оно начинает двигать ногой в такт

движения руки. Судя по взгляду Тома, еще секунда – и он тоже начнет махать своим сорок пятым размером

ботинка.

Прочистив оба уха, он вдруг встрепенулся и, ничего не сказав, торопливо выбежал из палаты.

Вернулся вскоре с ноутбуком в руках. Бесцеремонно установив его на моей груди прямо напротив лица, он

включил документальный фильм, в котором симпатичная блондинка брала интервью у старика по имени

Дэн Харт. Старик мне кого-то напоминал, но я не мог вспомнить, кого именно. «Вероятно, медийное лицо»,

– успокоил себя я.

– Этот старик – ты, Дэн! – торжественно воскликнул Том, указывая пальцем на экран монитора.

Я прищурил глаза, подозрительно всматриваясь в лицо старика. «Нет, этот Том явно не в себе, —

мелькнуло в голове, – вот и смеется он постоянно. Типичный придурок! Почему врачи пропускают его

сюда?»

54

– Ты первый человек в мире, перенесший пересадку головного и спинного мозга! – сиял Том. —

Сейчас поставлю этот фильм с самого начала, а ты посмотри. Возможно, это станет толчком для

пробуждения твоей памяти. А я зайду позже.

Он вышел, и я остался один.

Фильм оказался длинный, но занятный. Некий бизнесмен вложил деньги в исследования по

трансплантации мозга и теперь мечтает оказаться на операционном столе, дабы испытать это всё на

собственной шкуре. Смельчак, однако!

Но… толчка не случилось. Вернувшийся Том понял это без слов, по моим глазам.

Если мне удалось верно посчитать, то прошло двенадцать дней.

Наступил день операции. Получив наркоз, я провалился в гулкую пустоту.

Очнулся всё в той же палате. Рядом, с книгой в руках, дежурила Анна. Аппарат издал пикающий звук,

предупреждая о начале мозговой активности, и женщина встрепенулась. Она тут же нажала на кнопку

вызова, расположенную над кроватью, и через минуту в палату вошел Георг Дитте. Он поводил пальцем

перед моими глазами вправо и влево, я следил взглядом за его манипуляциями. Во рту пересохло. Казалось,

еще немного – и на языке появятся трещины. В голове словно варилась вязкая каша вперемешку с битым

стеклом.

Пытаюсь попросить воды. Губы шевелятся, но я не слышу своего голоса. Снова напрягаю связки и

чувствую пронзительную, отзывающуюся в затылке боль.

– Пи, – простонал я, однако получилось лишь нечленораздельное мычание. Причем голос,

издавший эти звуки, прозвучал низким хриплым басом. Должно быть, после длительного молчания связки

огрубели.

Дитте улыбнулся одними глазами, слегка их прищурив.

– Ага, ну-ка попробуй открыть рот, – попросил доктор.

Я подчинился, лишь слегка разомкнув губы.

– Пи, – повторил более понятно, всё тем же незнакомым мне низким голосом. Язык казался

огромным, с трудом помещающимся во рту.

– Кажется, он просит пить, – обратился он к медсестре, которая тут же, набрав в шприц воды,

оросила рот небольшой порцией. Я сглотнул, она добавила еще.

– Голова болит? – поинтересовался Георг.

– Да, – ответил я, наслаждаясь возможностью говорить.

– Можешь произнести свое имя? – продолжал экзаменовать Дитте.

– Дэ, – последовал ответ.

Доктор удовлетворенно кивнул и обратился к Анне:

– Пригласи доктора Константинидиса и мистера Кросби.

Она учтиво кивнула и бесшумно выскользнула из палаты. Анна явно побаивалась своего

немногословного босса. Чего не скажешь о Наоми. Та, разговаривая с Дитте, всегда норовила встать как

можно ближе к нему.