Наталья Никитина - Полтора килограмма

на краю кровати.

– Голова болит?

– Нет.

– Скажи, после … – Бэйнион запнулся, – ну, той процедуры в томографе. Какие-нибудь новые

воспоминания появились?

– Да.

– Они связаны с фильмом?

– Да.

Лицо Бэйниона осталось усталым и беспристрастным, словно он вовсе не удивлен успешным

результатом.

– Завтра еще раз поспишь под этот фильм, только тебе нужно учиться расслаблять голову, работай

над собой. Том и Джим – самые близкие для тебя люди. Они могли бы записать аудиоинформацию из

твоего прошлого. И мы будем по частям заполнять память, как это было сегодня. Согласен?

– Да.

– Мы изучили мышиный мозг. Одна его частица, размером с крупинку соли, содержит информацию

объемом около сотни терабайт. Примерно столько же места заняли бы двадцать пять тысяч фильмов в

высоком разрешении. Вот и представь, какой масштаб работы нам предстоит. Ладно, отдыхай.

Бэйнион вышел из палаты, а я принялся жонглировать новой информацией. В памяти всплывали

какие-то лица, имена, события, словно перед глазами проносился причудливый вернисаж фотоснимков. Но

лица никак не желали объединяться с именами, зияющие повсюду пустоты не давали сомкнуться

информации в единое целое.

И еще терзали сомнения. Среди новых видений был большой особняк на побережье и четкое

осознание того, что это мой дом. Если это соответствует действительности, то, получается, я очень богат!

Тогда это проливает свет на происходящее здесь! Что, если мне в мозг заносят абсолютно чуждую

информацию? Я чистый лист бумаги в их руках, они в состоянии написать на нем всё, что пожелают. Этот

самый Джим может выступать заказчиком в таком грязном деле! Ведь, судя по степени родства, на котором

он так горячо настаивает, наследство должно достаться ему. Он уверяет, что есть еще и дочь, которая не

объявилась ни разу и даже не позвонила мне, что опять же противоречит его словам. Неужели сэкономили

денег на актрисе, которая сыграла бы роль любящей дочурки?

Меня лихорадило от всплывших вдруг подозрений! Я не знал, как поступить. Стоит ли продолжать эти

сеансы в томографе, открыв посторонним людям доступ к моему сознанию, или же отказаться и жить без

прошлого, полагаясь на интуицию в общении с окружающими людьми.

Оставалось лишь ждать возвращения Тома. У меня к нему накопилась масса вопросов.

На следующий день после обеда меня опять привезли на томограф, но я отказался от этой

процедуры. Бэйнион лишь удивленно вскинул широкие брови, что-то недовольно пробурчал и дал команду

Наоми перевезти меня в кабинет к японцу.

58

Симпли Кита родился и вырос в Токио. Георг нашел его в небольшом исследовательском центре

Джанелиа Фарм Медицинского института Говарда Хьюза. Ему было шестьдесят три года, хотя выглядел он на

сорок, возраст выдавали разве что обострившиеся носогубные складки. Всегда сдержанный и молчаливый,

без каких-либо эмоций на лице, словно чувства его были продезинфицированы. Он уже на следующий день,

после того как я пришел в сознание, начал заниматься со мной восстановительной вибростимуляцией

мышц. Постепенно Симпли увеличивал нагрузку на мышцы и продлевал время занятий.

Последнюю неделю мы упражнялись по два часа подряд ежедневно. Подключив множество датчиков

с идущими от них проводками, он расположился перед экраном компьютера, сосредоточенно всматриваясь

в цифры показателей. Когда подавалось невысокое напряжение, мышцы начинали непроизвольно

дергаться.

Не скажу, что эта процедура утомляла, скорее, вгоняла в тоску продолжительностью. Иногда японец

своим молчанием действовал мне на нервы. Если вывести средний показатель человека между японцем и

греком, то получился бы дивный и ненавязчивый собеседник.

Наступил вечер.

Я коротал время за просмотром канала «Discovery». Речь, благодаря занятиям с греком, более или

менее налаживалась. По крайней мере, медсестры уже без труда понимали мое мычание.

Наконец, раздался быстрый стук в дверь, и Том буквально внес в палату свою белозубую улыбку.

– Привет, дружище! Я слышал, ты что-то начал вспоминать? Вот как полезно оставлять тебя без

старины Тома, – его глаза излучали щенячий восторг.

– Я не Харт, – сразу же пресек его радость я.

– То есть как это не Харт? – искренне удивился Том. – Кирк сказал, что метод с фильмом работает.

Плохо себя чувствуешь, поэтому и отказался от сегодняшнего сеанса?

– Мне пытаются записать воспоминания, которых не было.

– Зачем нам это надо? Дэн, мы все желаем тебе только добра!

– Я никому не верю!

– Ну как же тебе доказать, что я твой друг, а Джим – твой сын?! – брызгая слюной, воскликнул Том.

– Принеси зеркало.

– Сейчас раздобуду, – неуверенно отозвался он и вышел из палаты.

Его не было минут пятнадцать, может меньше, но ожидание казалось мне бесконечно долгим. Я не

имел даже предположений по поводу своей внешности. Скошенные вниз глаза позволяли разглядеть лишь

темные волоски бороды на щеках.

Он вернулся, держа в руках айпад.

– Со стены снять не решился: вдруг упущу, и твоя многострадальная головушка не выдержит такого

обращения, – пытался шутить Том, включая девайс. – У Наоми зеркальце лишь в пудренице, твоя рожа

туда просто не поместится. Так что будешь лицезреть себя вот в этой штуковине.

На этих словах он приблизил экран к моему лицу, и я увидел его или себя. Не знаю, как правильнее

выразиться.

Я принялся жадно и напряженно всматриваться в эти чужие черты, которые мне предстояло

отождествлять со своим образом. Большие светло-серые глаза, окаймленные густыми черными ресницами,

строго изучали каждый сантиметр незнакомого лица. Нос с небольшой горбинкой придавал лицу волевое

выражение, черные густые брови и ярко выраженные надбровные дуги подчеркивали мужественность

натуры. Темная, местами неровно стриженая борода контрастировала с бледностью кожи, уже два года не

видевшей солнечных лучей.

Сложно передать свои ощущения. Обычный человек, довольно приятный, с умными глазами. Возраст

назвать было трудно, может лет тридцать или тридцать пять. Готов поклясться, я никогда прежде не видел

это лицо. Неужели всё, что они мне тут рассказывают, правда?

– Нужны доказательства операции, – медленно, по слогам промямлил я.

– Что нужно? – не понял Том.

– Доказательства пересадки мозга, – выводил старательно я.

Том задумался, смешно поджав нижнюю губу. В таком виде он напоминал гигантского черного

утенка.

– У Дитте должна быть видеозапись всей операции. Если он в своем кабинете, то узнаю прямо

сейчас.