Наталья Никитина - Полтора килограмма

– Вы скоро? – поинтересовался он.

– Да, собственно, можно на сегодня закончить, – охотно согласился грек, закрывая книгу и

поднимаясь со стула. – До завтра, мистер Харт.

– До свидания, – ответил я, искренне радуясь появлению Тома.

Мой визитер, дождавшись, пока грек выйдет, занял его место на нагретом стуле. В руках у него была

медицинская карта, по всей видимости, взятая у Дитте.

– Ты просил информацию о доноре. Итак, слушай, – Том перелистнул две страницы и начал читать.

– Возраст – двадцать семь тире двадцать восемь лет, рост – сто восемьдесят три сантиметра, вес —

семьдесят восемь килограммов, цвет глаз серый, цвет волос темно-русый, размер ноги – сорок третий.

– Член тоже измерили? – не сдержавшись, с усмешкой спросил я.

– Нет, но… если ты желаешь, можно провести небольшую операцию по его увеличению, – весело

предложил он.

– Что, всё так плохо? – насторожился я.

– Дэн, я не знаю, честное слово, – несколько раздраженно ответил Том и перевел взгляд обратно в

карту, но вдруг встрепенулся. – Хотя… когда я подставлял тебе писсуар, то твой сморщенный друг из него ни

разу не выскользнул.

– Ладно, читай дальше, – довольно хохотнул я.

– На предплечье правой руки татуировка, но ее тоже можно убрать, – монотонным голосом

продолжал читать Том.

– Надеюсь, не серп и молот? – ухмыльнулся я, вспомнив, что донор из России.

– Нет, тут кое-что покруче! Похоже, парень этот в какой-то секте состоял. На татуировке изображен

черный круг, в центре которого светлая вспышка с отходящими от нее росчерками молний. Из верхнего

правого угла по направлению к левому нижнему краю острием вниз изображен нож. Вверху два слова на

кириллице и внизу одно. Майкл перевел это как «черные ножи» и «Екатеринбург». И еще… при жизни этот

парень курил сигареты, около одной пачки в день, и периодически выпивал в умеренных количествах, —

скучно закончил Том.

– Ну, теперь я уверен, что мы с ним поладим, – довольно промычал я.

Том перевернул страницу и, окинув ее взглядом, продолжил:

– Вот еще. Был доставлен в клинику города Баттамбанг Королевства Камбоджи двадцать третьего

июля две тысячи десятого года. Документов при себе не имел, из одежды на теле были только шорты.

Вследствие аварии получена открытая черепно-мозговая травма с повреждением мозгового вещества.

– Исчерпывающе, – ответил я, когда Том закрыл медицинскую карту. – А кто такой Майкл?

– Тренер по лечебной физкультуре. Ты с ним позже познакомишься, когда начнешь шевелить

конечностями.

– Я бы выразился иначе. Не «когда начнешь», а «если начнешь», – мрачно поправил его я.

– Да перестань, Дэн! Это вопрос времени! Даже не сомневайся, ты обязательно встанешь на ноги.

Я предпочел воздержаться от продолжения затронутой темы.

Прошла еще одна неделя. Неподвижность с каждым днем угнетала меня сильнее и сильнее. Если бы

сила мысли могла влиять на материальные вещи, то правая рука была просто обязана начать двигаться.

Только эта проблема отделяла меня от ноутбука. Я полностью зависел от Тома: по моей просьбе он открывал

интересующие меня сайты. Я ощущал себя узником в чужом теле. Всё вокруг вызывало раздражение.

Особенно тоскливо было по вечерам, которые, как черные кадры засвеченной фотопленки, изматывали

своей монотонностью. Казалось, стрелки часов замедляли свой ход, клиника затихала, и я, как никогда,

остро осознавал свое одиночество. Иногда хотелось по-волчьи выть! Подняться с постели, взять стул и

крушить всё вокруг: окна, мебель, медицинские приборы, стены! Эти ненавистные мне белые стены!

61

Отчаяние хрипло шептало на ухо: «Ты никогда не встанешь! Ты обречен на неподвижность!» Собственная

слабость, депрессия, сомнения – они внутри, их не отправишь в нокаут и не заставишь замолчать. Я

скрипел зубами и продолжал жить.

Однажды Том по Скайпу связался с Джимом, и мы втроем общались по поводу оплаты некоторых

счетов лаборатории. Язык мой по-прежнему был вялым, со стороны казалось, что я изрядно пьян.

Вдруг дверь в кабинет Джима открылась, послышалось шлепанье по полу детских босых ножек, и на

экране возникла любопытная мордашка миловидной девочки лет восьми. И тут я воспомнил: как же я

люблю эту малышку! Перед глазами пронеслись, словно эпизоды из кинофильма, моменты наших встреч, ее

смех. Вот она кроха, завернутая в одеяльце, а тут она уже топает ножками, опираясь маленькими ручками о

диван, здесь она бежит по берегу океана ко мне навстречу, вот она катается на коньках. Как колокольчик,

прозвенел голос девочки, вернувший меня в реальность:

– Пап, к тебе можно?

– Малыш, это, – Джим был слегка растерян, – знакомься, это дядя Дэн.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась девочка.

– Привет, Анжелика, – преодолевая подступивший к горлу ком, срывающимся голосом ответил я.

Глаза мои затянуло слезным туманом. Губы задрожали. Я заставил себя справиться с чувствами, опасаясь

напугать девочку.

– А откуда вы знаете, как меня зовут? – хитро прищурив голубые глаза, спросила малышка.

За два года, что я не видел внучку, она очень изменилась. Стала какая-то узенькая, высокая, контур

лица потерял прежнюю детскую округлость. Ее русые волосы потемнели, перекинутая через плечо коса

спускалась до слегка обозначившейся талии.

– Твой папа о тебе рассказывал. Я даже знаю, что ты занимаешься фигурным катанием, – говорить

было трудно, но очень хотелось, чтоб внучка задержалась у экрана еще хотя бы на минуту.

– Да, на прошлой неделе были соревнования, но я заняла только второе место, – разочарованно

протянула девочка, – на первом Ким Ричардс. Конечно, она на целый год дольше меня уже занимается. А

вы сейчас в клинике, да? – с детской непосредственностью спросила Анжелика.

Джим молча наблюдал за нашим диалогом, вглядываясь в выражение моего лица. Его уже осенила

догадка о том, что я вспомнил эту девочку.

– Да, – изобразил я глубокое сожаление. – Упал с мотоцикла.

– И поэтому вы так непонятно говорите слова?

– Да.

– Наверное, вам лучше ездить на машине, – со знающим видом дала совет Анжелика.

– Ты права. Пожалуй, так и поступлю, – сдерживая улыбку, согласился я.

– А зачем вам борода, ведь вы еще не старый? – продолжала задавать вопросы девочка.

– Да, я уже и сам подумываю ее сбрить, – искренне согласился я с ней. – Давай я тебе завтра

позвоню и буду уже без бороды!

– Ладно, звоните, – великодушно разрешила Анжелика и повернулась к Джиму. – Пап, тебя мама

звала обедать.

– Позвоню тебе вечером, – поднимаясь с кресла, заверил Джим.

– Хорошо, – и добавил чуть громче для стоящей вне зоны видимости девочки: – До свидания,