Мария Фомальгаут - Вечномечтовые

Отсеиваю фирмы, каких-то Ирм какого-то скандинавского эпоса, не верю, что найду.

Однозначно сменила фамилию.

Потому что…

Просто потому что.

Вижу знакомое лицо.

Не может быть.

И все-таки…

Не ненавижу.

Люблю.

Нет, вру, уже не люблю, любил тогда, когда-то тогда, меня, еще новичка, послали в санчасть, принести ведро овуляции, окна мыть… Остановится на пороге, спросил, молоденькая медсестра расхохоталась, звонко, заливисто, ах-ха-ха, вот с этого-то ах-ха-ха все и началось…

Ирма…

– А вы здесь какими судьбами?

– А что, видно, что нездешний?

– Так ясно же, новичок… вот, послали вас…

Вспоминаю ведро овуляции, краснею.

– Да ну, у нас тут вообще новичков послали у антенн стоять, метлами помехи отгонять…

Смеемся.

– А я из Иркутска, город вымер, я сюда перебрался…

Кивает. Про эпидемию стараемся не говорить, вообще, зачем ляпнул, что выбрался из очага, на таких смотрят косо. То ли боятся, что принесу эпидемию с собой, то ли смотрят косо, а какого это черта ты выжил, когда все померли… уже чувствуешь себя так, будто сам эту эпидемию устроил…

ИРМА ЛАНСКИХ

Знакомое лицо. Двадцатилетней давности. На страничках любят ставить фото двадцатилетней давности.

ДОБАВИТЬ В ДРУЗЬЯ

Ирма… хоть бы узнать, кто она, что с ней, живая, нет, или как я, распятая на серверах и винчестерах…

Воспоминания…

Больше всего ненавижу воспоминания…

– Рванет счас…

Серега смотрит на меня стеклянными глазами, первый раз его вижу в таком состоянии, если Серега улыбаться перестал, это все…

– Рванет…

– Там эту открыть надо… – вспоминаю название, не вспоминается, меня только на электростанции…

– Когда ты там эту откроешь…

– Успею…

Кидаюсь в отделение, где эта, которую нужно открыть, поворачиваю…

– …ай!

Свет в конце туннеля.

– Отключай!

– Ты чё?

– Да хрен уже очнется, отключай на хрен…

Хочу показать им, что я очнулся. Мое тело меня не слушается, я вообще его не чувствую, тело, говорят, такое бывает…

– Вон, мигает…

Не чувствую, чтобы я мигал.

Свет в конце туннеля обретает форму, потолок, стены, лица людей…

– Очнулись… слушайте, тут такое дело, в общем, вы…

– Да погоди ты, не пугай человека…

Люди одергивают друг друга, хотят что-то сказать мне, и не могут, боятся, ну не томи, скажи…

ИРМА ЛАНСКИХ

ГОРОД ВОРОНЕЖ

Ёкает сердце, Ирма где-то рядом, легко сказать рядом, в огромном городе, адреса нет, ничего нет, ищи-свищи…

Когда я понял, что случилось…

Не знаю. По крайней мере не помню, чтобы мне кто-то что-то объяснял. Если вещи, которые никто не объясняет, до них просто догадываешься, и все.

– А вы ничего, – кивает не то молодой врач, не то молодой программер, не то и тот и другой вместе взятый, – другие орут, убейте меня, убейте, я в окно выброшусь, а вы…

Чувствую…

…что ничего не чувствую, чувства остались где-то там, вместе с моим телом, помню, еще просил показать, что от него осталось, смеялись, разводили руками, еще мы хранить это должны…

Смех в коридоре.

Ненавижу, когда смеются, с каких-то пор ненавижу смех, особенно этот, женский, ах-ха-ха…

Стоп…

Смех…

Открываю дверь.

ОТКРЫВАЕТСЯ, ПОДОЖДИТЕ

Жду.

Вижу ее за дверью, в коридоре, да быть не может, чтобы это Ирма, не Ирма, нет, только вот по этому ах-ха-ха узнаю – Ирма.

Программер обнимает Ирму, ну что ты, ну как можно, ну давай дома, тьфу ты, у тебя вся ночь впереди… и все ночи…

Ненавижу.

Сигнал.

Летит напряжение, как-то некстати летит, выверяю, вымеряю, пропади оно все, пропади…

Здесь не хватает ведра напряжения. Прямо чувствую, как гаснут окна в домах. По всему городу. Снова вспыхивают…

Выверяю напряжение. Не выверяется, скачет, в последнее время сильно скакать стало, не слушается…

Ненавижу.

ЗАГРУЖАЕТСЯ, ПОДОЖДИТЕ…

Быстрее же…

ПРОГРАММА НЕ ОТВЕЧАЕТ

В последнем проблеске сознания вижу, как напряжение ползет вверх.

– Вызывали?

Ненавижу.

Ненавижу вот таких, которые заходят и спрашивают – вызывали?

Хочу огрызнуться, что никого я не вызывал, тут же спохватываюсь.

– А… да… зависает все.

– Нет такого понятия, всё.

Голос чужой. Незнакомый. Не сорок седьмой, это хорошо, что не сорок седьмой, сорок седьмой сейчас убил бы на месте, интересно, как…

– А блок питания классный стоит… меняли недавно?

– Ага… три сотни отдал.

– Смеетесь?

– А что?

– Эта штука полсотни стоит, не больше…

Здесь должно ёкнуть сердце. Не ёкает, потому что у меня уже нет сердца.

– Нехило содрал…

Он закрывает крышку. Выходит. Ненавижу его за то, что он ходит, а я нет.

Ненавижу себя.

Ненавижу всех.

Месть.

Больше ни о чем не думаю. Месть. Какая-то особо изощренная, здесь не подойдет просто позвонить в обслугу, а сорок седьмой у вас работает, а арестуйте, а он меня на двести пятьдесят наколол…

Нет…

Здесь другое что-то…

ЯНДЕКС

НАЙДЕТСЯ ВСЕ

Набираю запрос.

ВАШ ЗАПРОС ОБРАБАТЫВАЕТСЯ

Жду. Сейчас окажется, что сорок седьмой дежурит через неделю, а за неделю я уже на тридцать три раза остыну, отойду, я же себя знаю, сердца-то нет.

№47

ДНИ РАБОТЫ…

Почти чувствую, как ёкает сердце. Сердце, которого нет.

Сегодня.

Набираю номер. Жду.

– Сорок седьмой слушает.

– На станции в восемнадцатом отсеке кран полетел.

– Да быть не может.

– Точно вам говорю, полетел, мне из диспетчерской виднее.

– Заявочка ваша принята… ожидайте.

Ожидаю. Поднимаю давление в отсеке. Больше. Больше. Система кричит что-то про критические значения, делаю вид, что не слышу.

Выше…

Ненавижу.

Чувствую, как по шкале поднимается моя ненависть, которой я хочу испепелить сорок седьмого…

Вывожу до критической точки…

Только сейчас слышу сигнал, уже пять минут долбит мое сознание, ненавижу сигналы, ненавижу, что там…

Начинаю понимать. Пока терзал давление в крохотном отсеке, прощелкал, что сейчас вся станция взлетит на воздух.

Или весь город.

Смотрю показатели, переключаю все, что можно переключить, поздно, поздно спохватился, нет, нет…

Ирма…

Как я люблю тебя, Ирма, как я тебя ненавижу…

…рия на воронежской АЭС вследствие ошибки диспетчера, к счастью, катастрофы удалось избежать, по предварительным данным…

Ненавижу…

Входит управляющий. Его я тоже ненавижу. Особенно. Но его нужно терпеть.

Заходит. Рассаживается. Как у себя дома.

– Ну вы молодец. Ловко вчера…

Посылаю смайлик.

– Рад стараться.

– Да… на покой вам уже пора.

– Не понимаю.

– На покой. Долго, славно работали, очень нам нравится, как вы работаете… только… в ваших услугах больше не нуждаемся.

Не понимаю.

Он кланяется. Выходит. В комнату вваливаются молодчики, большие, тяжелые, шумные, пахнущие улицей, отключают блок питания.