Андрей Марковский - Принцип неопределённости. роман

– Но что-то надо рекомендовать? Что ты предлагаешь?

– Во-первых, закончить обследование, – твёрдо проговорил Сергей Вениаминович. – Анализы повторить. Пусть кровь сдаст в платную лабораторию, напиши ему, максимально полный анализ. Обязательно МРТ. Гастроэнтерологу показать, она что-нибудь скажет, анализы расширенные тоже могут потребоваться, какие – пускай Валентина сама решает. А сегодня – как есть. Пока ничего конкретно, только симптоматическое. Ношпу пусть примет пару таблеток и антигистаминное, и главное – излучаем оптимизм. Часто это лучше лекарств помогает.

– То есть разводим руками бодро и с улыбкой? – кислым тоном проговорил Андрей.

– Сам знаешь, что так лучше, чем сказать: не знаем – не понимаем, извини, брат, помрёшь от неизученной наукой болезни, – повторил коллега.

Кирилл тихонько отошёл от двери и приблизился к кабинету вновь, но уже громко шаркая. Войдя, он не удержался и спросил озабоченных специалистов:

– Ну что? Жить буду?

– Ещё как будешь, – подхватил шутку Сергей Вениаминович. – Пока не умрёшь.

– Что вы тут нашушукались, нашли у меня чего-нибудь?

– Мы обсудили перспективы лечения. Ничего смертельного пока не обнаружилось, – немного натужно засмеялся Андрей. – Как говорит мой автомеханик – на скорость и безопасность не влияет, а хороший стук наружу вылезет. Так что потихоньку ползай, пока мы все вместе дальше будем разбираться, искать причину твоего «стука».

Ему написали, какие анализы сдать, какому специалисту показаться, отдельно Сергей рекомендовал побольше витаминов: дозу обычных комплексных плюс аскорбинку и ещё настойку женьшеня. «Обязательно и регулярно, аскорбинку можно ударными дозами. Женьшень – прекрасное, незаслуженно подзабытое средство. Только внимательно и осторожно, соблюдая дозировку».

На том медицинская часть закончилась, время незаметно подтягивалось к пяти часам, а с ним к скорому окончанию у врачей рабочего дня и дежурства. Напоследок Кира с Андреем выпили кофе из автомата в вестибюле, кофе оказался на удивление неплох. Кирилл с уважением оглядел автомат и даже записал себе его марку, хотя кофейный бизнес его не интересовал, – так, для будущего, из интереса и для личного развития. Хотя какое предстоит ему будущее, сказать никто не мог, в том числе светила местной медицины.

Когда возникает неопределённость, хорошо съесть чего-нибудь вкусненькое. Но аппетита у Киры не было никакого. Многим помогает хлебнуть пивка, прямо из горлышка, по-русски, с вяленой или солёной рыбой, картофельными чипсами со вкусом «чего изволите, у нас любая химия есть». Пить пиво и вообще любой алкоголь Кириллу сегодня не хотелось. Заниматься обычными, обязательными рабочими делами – тоже.

Он ехал к Ушаковскому мосту, как будто домой, машинально управляя своим «Ниссаном», мысли были заняты не рулёжкой, а поиском хоть какой-нибудь определённости. Однако никакая не отыскивалась. Режим неопределённости не даёт строить дальних планов, он мешает работать, под его влиянием не хочется ничего затевать, не хочется говорить комплименты женщинами, не хочется ничего покупать, не хочется смотреть кино, даже хорошее.

Может ли помочь книжка? – думал он. Стоит попробовать, однако чтение требуется какое-то подходящее, только какое? Художественное? Довлатов, Ерофеев, Пелевин? Быков, может быть? Нет, не подойдёт так же, как раньше часто выручавший «Золотой телёнок». Булгаков с его извращённой мистикой «Мастера и Маргариты» или «Идиот» Достоевского будут, пожалуй, чересчур. Тогда нон-фикшн? «Как уцелеть среди акул», – прикладное бизнес-чтение при всей полезности теперь может оказаться совершенно ни к чему, некуда его станет применять. «Возраст счастья» – категорически не то, поскольку этот самый возраст может не наступить. Остаются мемуары и воспоминания. Или фантастика. Что-то мемуарно-фантастическое дома обязательно найдётся, подумал Кира, Стругацкие и Чудаков.

Вдруг он между своих раздумий понял, что совершенно неожиданно для себя повернул не к дому; руки сами вывернули руль вправо, машина свернула на Приморский проспект и поехала в Лахту. Когда он припарковал машину около Лахтинского кладбища, понял – его подсознание сейчас выдало лучшее из всех решений. Кира приехал поговорить с женой. Её отец, Павел Сергеевич, тоже лежит рядом, и здесь же его мать, Танина бабушка-блокадница, чудом спасшаяся страшной зимой 1942 года и дожившая против желаний всех правителей – убийц своих и чужих народов – почти до конца семидесятых. Хорошая, добрая, спокойная и всё понимающая компания, которая поможет разобраться с неопределённостью.

Погода сегодня вполне соответствовала беззвучной беседе. Солнце привычным для здешних мест способом пряталось за толстым слоем облаков, ветер с Финского залива галантно доставлял лёгкую влажность с запахом моря – застоявшейся солёной воды и омываемых этой водой старых камней, мокрого бетона и быстро ржавеющего в морской воде железа. Если соберётся дождь, он нарушит эту гармонию: дождь предполагает меланхолическое настроение, тоску и слёзы, но тоски сегодня не было, тоска и неопределённость посещали Кирилла, строго соблюдая очерёдность; вместе они неплохо уживались разве что у юных Ромео с Джульеттой.

Кирилл прошёл по центральной аллее почти до конца, там, в самом углу шестого участка было место покоя близких ему людей, если не учитывать факт, что с Таниной бабушкой он не успел познакомиться лично и знал о её незаметных окружающим подвигах только из многочисленных рассказов родственников. Кладбище в это время совершенно пустынно, конечно, если иметь в виду живых, а не его население. Только одна женщина в платке и сильно осунувшимся лицом встретилась ему по пути. Она стояла возле закрытой оградки, будто не решаясь войти внутрь.

Сегодня сработало давно подмеченное правило: Кирилл давно заметил, что лучше всего получается, когда событие происходит спонтанно, после случайных встреч, внезапно пришедших в голову идей, когда вдруг, именно в одну секунду, возникает необходимость что-то сказать, с кем-то поделиться, у кого-то спросить, посоветоваться, поплакаться; когда сборы быстры и не берётся ничего лишнего, когда электричка отходит через сорок минут, а времени на дорогу до вокзала – тридцать, когда бросаешь все запланированные и недоделанные дела ради общения с нужным хорошим человеком. Примерно такой получилась у него встреча с Шуркой; эта встреча стала спусковым крючком для воспоминаний, новых мыслей и размышлений о грядущем. И сегодня его спонтанное решение заехать на погост виделось ему самому совершенно правильным. В самом деле, ему нужно многое осмыслить, привести к общему, единому знаменателю.