Евгений Прошкин - Истребитель «Родина»

— Нет, — искренне ответила Катерина.

— С историей у тебя плохо, это мы уже выяснили. Но все-таки: ты помнишь, что было в России в тысяча девятьсот семнадцатом году? Или в сорок первом?

— Как я могу это помнить?! Меня тогда не было.

— Но ты об этом знаешь?

— Ну... знаю, конечно.

— Вот и у меня так же. Знать — знаю, но про себя не помню.

— Выходит, тебя тоже не было?

— В смысле?

— На Сфере тебя не было. Если ты ее не помнишь.

Андрей озадаченно крякнул.

— Пей, женщина. Накатывай.

Катя сделала маленький глоток и хрустнула огурцом.

— А кто ты там был? Военный? Разведчик?

— В условиях войны это одно и то же.

— Точно, — согласилась она. — А до войны? Ах, ну да, война у вас все время... И ты с самого детства?

— Что «с детства»? — проскрежетал Андрей.

— По этой дорожке шел. Учился, тренировался. Готовился, в общем, быть разведчиком.

— Я ведь сказал: не помню. Меня даже физически изменили, чтобы я ничем не отличался от вас.

— А вначале ты сильно отличался?

— Я и сейчас отличаюсь. Но для вас это незаметно. Как симбионты в организме.

— Зато заметно для них? — Девушка через плечо указала на монитор, и, хотя Ксена уже скрылась, Андрей кивнул:

— Если как следует покопаются, они это обнаружат.

— А с виду вроде и не пришелец, — сказала Катя. — Сколько в тебе от человека и сколько от гада?

— Чем это измерить и как посчитать? Поровну! Наверное.

— А то остался бы, — вопросительно произнесла она. — У вас там война, и вообще. У нас лучше.

— Я и не улетаю пока, что ты меня провожаешь.

— Пойдешь работать к майору, — задумчиво продолжала Катерина.

— С такой анкетой разве что полотером, — отрезал Канунников. — На мою протекцию не рассчитывай, я на пенсию скоро пойду. Поишачил, хватит. Ну-ка, погромче! — встрепенулся он. — Это про вас.

Сюжет о перестрелке в лесу уже заканчивался. Напоследок ведущий сообщил, что отрабатываются все версии, но основная — так называемые партизаны, которыми с этого дня спецслужбы займутся всерьез. И еще что-то в том же духе.

— Убери это, быстро, — процедил Владимир. Катя переключила программу.

— Серый, а чем вы вообще занимались-то? — невинно поинтересовался Андрей. — Малевич хоть стены расписывал. Дурное это дело, но все-таки. А остальные? Ежедневно чистили оружие и распевали патриотические песни?

Владимир вскочил, но тут же сел на место.

— Эти вопросы ты должен не ему задавать, — вступился Канунников.

— Кому же тогда? Тебе, что ли? А может, Ксене?

Майор не ответил, лишь плеснул себе еще спирта, и это выглядело достаточно красноречиво.

— Неправда! — воскликнула Катя. — Мы готовили акцию, и не одну! Теперь об этом можно, да, Серый? Теперь чего уж...

— Акцию против Миссии? — не поверил Андрей. — Вы идиоты? Во-первых, Миссия — это не сарай, который можно подпалить тихой ночью. Они рассредоточены по всей Земле. Во-вторых, если вам и удалось бы убить хоть одного гада... хоть одного члена Миссии, — поправился он, — то за каждого своего они бы уничтожили тысячу ваших.

— Да не против Миссии, — нетерпеливо возразила Катерина. — Серый, можно, да? Я расскажу?

— Кому — можно? Майору Госбеза или пришельцу из космоса? — простонал Владимир. — Охереть! Рассказывай.

Катя сглотнула и по-девичьи огладила джинсы.

— То, что с гадами воевать нельзя, было понятно с самого начала. Цель была и проще и сложнее: пробудить народ.

— О-о-о!.. — болезненно произнес майор. — Ну-ну. Дальше.

— Достучаться если не до мозгов, так до сердец. Понимаешь?

— Нет, — признался Андрей. — Написать на стене матерное слово — это и есть «достучаться»? Или это — «пробудить»?

— Люди просыпаются, только когда им больно, Катюха, — сказал Николай. — Некоторые вообще не просыпаются, так во сне и умирают. Давай-ка лучше я тебе расскажу. И про ваш отряд, и про некоторые другие. Зачем вы нужны были Миссии, и почему из вас толку не вышло.

— Заткнись, майор, — выдавил Владимир.

— Больно, — подхватила девушка, — это правильно. Так мы и хотели. Чтобы людям стало больно. Серый, ну почему ты молчишь?! Не хочешь, тогда я сама скажу. У нас есть напалм. Сумели достать. И еще я перешила жилет с кармашками...

Канунников поперхнулся и отставил стакан.

— Да вы что, уроды?! За такие планы на месте нужно... кол осиновый вам в сердце! — Майор зашарил по животу, разыскивая не то пистолет, не то трубку. — А ты, батюшка недоделанный?! — крикнул он Владимиру. — Ты на что говнюков своих подбивал?

— Не тебе меня судить! — взревел Серый. — Я-то ушел, я-то служить не смог! А ты?! Остался и служишь! Не погоны у тебя на плечах, майор, а прокладки запачканные! И кол в сердце — это тебе. А убивать мы никого не собирались. Кроме себя. Есть такая старинная забава, «живой факел» называется. Последний крик тех, кого не желают слушать.

— Небось на Красной площади? Нет, скорее на Охотном. Угадал? Ну коне-ечно! Столько мест для телекамер, да и вертолетам просторно. А на кого, кстати, жилеточка? Любопытно мне, под чей размер вы ее подгоняли.

Владимир опустил голову.

— Что значит «на кого»? — растерянно спросила Катерина. — На Серого. Он бы никому другому не позволил.

Канунников по инерции набрал воздуха, но выдохнул и, не найдя что сказать, опрокинул в себя стакан.

— Ребята... — всхлипнул он — Что же вы такие дети? Подобные представления давным-давно потеряли смысл. Ну сжег бы ты себя, Серый, а репортеры все бы наизнанку вывернули. И в итоге вышло бы опять же на пользу Миссии, а не во вред. Они это умеют. Ксена, в частности, Волков не даст соврать. А, Волков? Так и есть. Вы просто не знаете, до какой степени гады контролируют то, что у нас происходит. Два десятка тварей, а кажется, что целый миллион.

— Вот для этого и нужны были другие бойцы: чтобы акцию не заболтали в новостях, не покрыли слоем вранья. Кроме напалма у нас и взрывчатка есть, и еще... — Катя осеклась и застыла с раскрытым ртом. Еще шире открылись ее глаза.

— Не стреляйте, друзья, — глумливо произнесли в соседней комнате.

Видела мужчину пока только Катерина, Николай же с Владимиром узнали его по голосу, и Андрей сообразил, что это Дантист.

— Наконец-то все в сборе. — Человек в рабочем халате вышел на середину и встал между диваном и креслом. — Привет, Волков. Много о тебе слышал. — Широко улыбнувшись, он взял со стола стакан и понюхал. — Плеснешь, майор?

Андрей увидел, что правый рукав халата сожжен от кисти до локтя. Судя по лохмотьям, Дантист облился какой-то кислотой.

— Уже заживает, — ответил тот. — Как на собаке, хех! Серый, погоди с пистолетом, я же просил. Дай выпить.

— Это ты здесь бойню устроил?

Дантист отдышался и кинул в рот огурчик.

— Я, — сказал он.

— Зачем?

— Что за глупые вопросы! Майор, налей мне еще.