Коллектив авторов - Старые долги

Она должна придумать, что делать с Бессмертным. Черт возьми, ему же хуже от такой шустрости. За робким обликом прятались умение и упорство, чем она втайне скорее восхищалась. К сожалению, это значило, что ей придется тратить, по крайней мере, часть усилий, чтобы держать его под контролем.

А тут еще Дез, смутившая ее чуть раньше, робко заявив, что «он не кажется таким уж страшным». Гита отчетливо представила глупую официантку в том же Истлейке. Врата! Может быть, выход заключался в том, чтобы просто оставить его закованным в спальне, за закрытой дверью?

Но теперь появилась новая, полезная для дела информация. И даже без использования Лис. Подтверждение, что Маклауд в Техасе. Она полагала, что у нее есть время приспособиться к новой ситуации, несмотря на многочисленные неурядицы. Увы, нет. Получалось, что пришло время демонстрировать Бессмертного окружающим, чтобы привлечь внимание Маклауда.

Около полуночи Гита сделала остановку. Она нашла заброшенную бензоколонку и завернула за нее. Дез спала у своего компьютера, положив голову на руки. Охотник осторожно потрясла ее и указала ей в сторону спальной ниши над кабиной. Девушка кивнула и поползла вверх по лестнице. Пластиковые кольца гремели, когда она закрывала шторы, и Гита слышала тихие, на удивление успокаивающие звуки шуршания простыни и зевков.

Охотница не устала. Ей было тревожно. Заняв место Дез за столом, она открыла сумку с Лис. Та весело приветствовала ее, но монотонный голос докладчицы только разочаровывал, Гита выключила его и стала глядеть в темноту. Врата, она начинала задумываться о том, чтобы отказаться от задания и вернуться к своим. То, что она не могла больше контролировать незначительную боль, не проблема; все Охотники переносили боль, тренируя выносливость. Но странные импульсы и мысли — это плохо.

Книжка Митоса про мертвого короля лежала на столе напротив компьютера. Она подняла ее и перелистала. Напечатанное было непостижимым для нее. Если бы она однажды научилась читать? Испытывая гнев и необъяснимое чувство дискомфорта, она встала и, открыв дверь, выбросила книгу на разбитый асфальт.

В любом случае, пора проверить его. Она отперла замок и открыла дверь. Свет от полной луны падал через окна и ложился поперек кровати. Он спал, или казался спящим. Худые руки были подняты наручниками над головой. Лунный свет подчеркнул резкие линии его лица, впадины под скулами заполнили тени. Даже спящий он, казалось, был на страже.

Она может уйти. В данный момент он не представлял угрозы. Вместо этого она вошла в крошечную комнату и закрыла дверь.

Он проснулся сразу же, тело напряглось, глаза быстро открылись. Длинные, тонкие пальцы сжались. Его дыхание участилось. Если бы Лис была подключена, Гита, скорее всего, увидела бы рост тепловыделения и получила оценку скорости синтеза норадреналина.

Ее взгляд блуждал по его телу, отмечая, что его худоба была обманчивой. В нем была жилистая прочность; она уже видела, как развиты его рефлексы. Взгляд перешел на его бедра, а потом и на пах. Внезапный прилив тепла между ног застал ее врасплох. Испугавшись, она повернулась и убежала.

«Регулировка эндокринной системы», — сказала она себе сурово, пристраиваясь у кухонной раковины. Ее руки дрожали, пока она набирала воду в ладони, затем плеснула на свое пылающее лицо. Она сделала несколько глубоких вдохов, сосредоточив взгляд на цепочке, регулировавшей высоту лампочки над раковиной. Бесполезно. Все равно Бести не выходил у неё из головы.

Мгновение Гита взвешивала, не разбудить ли Дез. Может быть, разговор отвлек бы ее настолько, чтобы восстановить контроль. Она подняла голову и посмотрела на свое отражение в темном окне.

— А может быть, ты сама справишься с этим, Охотник.

Она открыла дверь. Бести, напряженный, настороженный, оглянулся на нее.

— Что? — сказал он, наконец. — Что мне делать теперь?

Гита заставила себя взглянуть на него. Она никогда не замечала раньше, насколько красивой формы его губы. Невольно она вспомнила, как он выглядел, когда улыбался официантке. Его глаза терялись в тени, сверкали лишь редкие блики отраженного света. Снова ее взгляд обратился к его паху.

— И чего же ты хочешь, Гита? — Казалось, слова прозвучали с насмешливым оттенком. Беспорядочные эмоции завладели ею. Гнев был легко узнаваем — но другие ощущения она не понимала. Она сосредоточилась на гневе, и села на край матраса рядом с Бессмертным. Склонившись над ним, улыбнувшись на попытку отшатнуться, она начала стягивать с него рубашку.

Тихий внутренний голос настаивал, что она должна уйти, но вид худых, жестких мышц, темные соски на фоне бледной плоти и привлекали, и отталкивали ее. Почти против воли, она протянула руку и слегка провела пальцем поперек одной мышцы. Он издал тихий звук, когда она задела другую. Тоже твёрдую.

— Освободи меня, — предложил он, — и это будет гораздо интереснее.

Она ударила его, так что голова мотнулась в сторону, а губа оказалась разбита. Он сжал челюсти и промолчал. Когда она пощипала его соски, Бести вздохнул. Склонившись, она могла видеть его глаза, темные и наполненные страхом.

— Как давно у тебя была женщина, Бести? — спросила она, возвращая его сарказм.

— Ты не женщина, — возразил он неблагоразумно.

Охотник вцепилась ногтями в его скованное тело. Он выругался, задохнулся и попытался вырваться. Она усилила хватку; сила Охотника победила его почти сразу. Увеличивая давление, Гита наклонялась вперед до тех пор, пока ее рот не оказался против его уха.

— И ты не человек, так? Я бы сказала, что мы равные соперники, нет?

— Гита. — Его голос был хриплым. Слезы боли стояли в его глазах. Он лежал неподвижно, не искушая ее продолжить экзекуцию. — Подумай об этом. Я всего лишь Бести. Ты не хочешь меня. Это твои реактивы — они в автономном режиме. Может быть, Дез в состоянии помочь… ах-х-х!

Его тело выгнулось. В приступе ярости она рванула его на себя. Ее сердце колотилось так сильно и быстро, что ей было больно. Он был прав. Она должна разбудить Дез. Но вместо этого она снова наклонилась и завладела его ртом.

Сначала это было неловко. Гита знала в теории, как люди делали это. Может быть — когда-то — она и сама это делала. Эту информацию от Охотников намеренно скрывали — она знала, почему. Тем не менее, раскрывать его губы своими было очень приятно. Она оторвалась с лёгким вздохом. Он пробежал языком по распухшим губам, глаза уставился на нее со странным, сдерживаемым выражением.

— Сними наручники.

— Нет.

— Гита, ты можешь убить меня силой мысли.

Она повернулась к нему спиной. Почему об этом так трудно думать? Куда делась уверенность? Звон в ушах отвлекал, выносил неуместные мысли на поверхность. Она хотела причинить ему боль. Она хотела поцеловать его еще раз. Повертев эти мысли в мозгу, она повернулась и отстегнула наручники.