Нил Стивенсон - Интерфейс

Она была на полпути к своему автомобилю, когда пейджер завибрировал, напугав ее до полусмерти. Она бодрствовала или почти бодрствовала уже тридцать шесть часов, и сейчас функционировала на последних прогоркших запасах кофеина и адреналина. Один рефлекс приказывал нашарить пейджер и нажать кнопку, которая заставит его заткнуться. Другой рефлекс требовал нажать кнопку на шокере и разрядить его в солнечное сплетение любого негодяя, которому повезет оказаться поблизости. Рефлексы слегка спутались, две черные коробочки слились в ее уме – пейджер и шокер – и шокер победил; пейджер заткнулся.

(а) Не время стоять на месте, обмозговывая проблему и (б) она уже тридцать минут как сдала смену. Должно быть, ошибка оператора – вызвал не того врача. Рано или поздно они там разберутся, как обычно. Прямо сейчас доктору Коззано нужно добраться до дома и выспаться.

Когда она вошла в квартиру, автоответчик записывал сообщение от мужчины, чей голос она не смогла узнать. Она поймала только хвост сообщения, проходя через дверь: «... состояние стабильное и он сейчас под личным контролем доктора Сайпса, очень хорошего невролога. Спасибо. Пока».

Она узнала имя: Сайпс. Тот был сотрудником факультета Центрального Иллинойского Медицинского Колледжа и появлялся на всех конференциях. Звонили, видимо, из штата, где у коллег возникли какие-то вопросы. Но, судя по голосу, вопросы не были срочными; она перезвонит попозже. Она перевела автоответчик в беззвучный режим, заперлась на все замки и засовы, установленные отцом, покормила кота и отправилась в ванную.

В ванной было зеркало. Мэри Кэтрин не смотрела в зеркало что-то около полутора суток. Она решила воспользоваться возможностью проверить, сможет ли себя узнать.

Ее отец был губернатором Иллинойса, и это значило, что ее лицо с определенной регулярностью появлялось в газетах и на телевидении. Ей следовало выглядеть респектабельно, но со вкусом. Кроме того, она была врачом, а следовательно, должна была иметь вид умный и профессиональный. Она проходила ординатуру, поэтому у нее не было денег и времени, которое можно потратить на беспокойство о внешности. И она происходила из маленького городка в Иллинойсе, куда возвращалась каждые две недели, чтобы ее старые подружки-герлскауты не заподозрили ее в высокомерии.

Как только ты покидаешь пределы Чикаго, ты попадаешь на Территорию Длинных Волос. Мэри Кэтрин была единственной девушкой в колледже, избежавшей этого синдрома. У нее были чрезвычайно густые, толстые, роскошные итальянские волосы, волнистые от природы, которые во влажную погоду сворачивались в кудряшки. Она предпочла бы обрить голову на весь период ординатуры. Папа чувствовал себя несчастным, если ее волосы не достигали талии. В качестве компромисса она остригла их чуть выше плеч.

Она приняла душ и забралась в постель с мокрой головой. Принесли почту – открытки и записки от друзей и родственников в других частях страны, и она просмотрела их при свете ночника. Глаза сползали со строчек, а смысл едва касался сознания. Она тратила время впустую. Она потянулась отключить звонок телефона, но обнаружила, что он уже отключен. Должно быть, она выключила его в прошлый раз, пытаясь немного поспать. На часах было 9:15 вечера. Она поставила три своих будильника на пять утра. Она бросила пейджер и шокер на прикроватный столик. Пейджер не реагировал на кнопку ТЕСТ. Должно быть, шокер поджарил его микрочипы.

Когда она проснулась, будильники показывали 9:45 и кто-то ритмично бил в дверь тяжелым предметом. Мгновение она думала, что проспала, и что сейчас 9:45 утра, но потом заметила, что за окнами темно, а волосы еще не высохли.

Звук был такой, как будто кто-то пытается проломить дверь кузнечным молотом. Она натянула джинсы и фуфайку ИЛЛИНИ {15} 15 Смешанная студенческая спортивная команда Университета штата Иллинойс в Шампань-Урбана. , подошла к двери и посмотрела в глазок.

За дверью стоял коп. Широкоугольная оптика глазка сильно увеличивала его тело и уменьшала голову, придавая ему еще более полицейский вид. В руке он сжимал L-образную дубинку, рукояткой которой терпеливо лупил в дверь. За спиной копа стоял мужчина в плаще, засунув руки в карманы. Он был пониже копа, так что глазок увеличивал голову, а не тело. Это был Мел Мейер.

– Окей! – крикнула она. – Я проснулась! – Голос у нее был веселый и выражал готовность к любым неожиданностям, хотя никакого веселья она не чувствовала. Женщины прерий не склочничают, не зудят, не ноют.

Затем она подумала: а почему тут Мел?

У отца адвокатов было не меньше, чем гаечных ключей у механика. Он владел большим предприятием, состоянием, несколькими благотворительными организациями и штатом Иллинойс, и все эти владения шли в комплекте с адвокатами. Те всегда кружили поблизости. Они постоянно звонили отцу, водили его на обеды, являлись к нему домой с бумагами на подпись. Иногда она не могла отличить его друзей и деловых компаньонов от его служащих. Для Мэри Кэтрин адвокаты всегда были привычными объектами окружающего мира – как воздух, таксисты, плохие мальчишки и уборщики.

Но на фоне этой личной адвокатской армии Уильяма Э. Коззано Мел Мейер был стилетом, который носят на щиколотке, эсхатологическим советником клана Коззано, составителем завещаний, управляющим владениями, крестным отцом детей, и если в один прекрасный день мир придет в упадок, цивилизация рухнет, а отеа блокируют на вершине холма орды язычников, Мел выстрелит себе в голову, чтобы отец мог использовать его труп в качестве укрытия. Это был маленький, лысый человек с глазами рептилии, усталый и немногословный, поскольку всегда все продумывал на двести лет вперед.

И вот он стоит у нее на площадке в компании полицейского, спокойный и неподвижный, как пожарный гидрант, засунул руки в карманы плаща, рассматривает обои и думает.

Она отперла замки и открыла дверь. Коп шагнул в сторону, создав обширное пустое пространство между Мелом и Мэри Кэтрин.

– Ты нужна своему папе, – сказал Мел. – У меня вертолет. Поехали.

Центральный Спрингфилдский начинал как обычный Большой Старый Кирпичный Госпиталь – центральная башня с двумя довольно короткими крыльями. Полдюжины новых крыльев, павильонов, воздушных переходов и парковочных пандусов были к нему с тех пор пристроены, и глядя на все это сверху вниз из иллюминатора вертолета, Мэри Кэтрин понимала, что теперь в этой клинике запросто можно проплутать целый день. Крыши были в основном плоскими, покрытыми гудроном и гравием, совершенно черными в это время суток, хотя там, куда не заглядывало солнце, тускло светились голубым снежные заплаты. Однако крыша одного из старых крыльев превратилась в клочок полдня посреди моря тьмы. На ней красовался красный квадрат с белым швейцарским крестом с красной буквой Н в центре и какими-то угловатыми цифрами в верхнем углу. Далеко в стороне виднелись новые двери – стеклянные плиты с электрическим приводом – врезанные в стену старой центральной башни.