Нил Стивенсон - Интерфейс

Если ей удасться продержаться до конца политической карьеры отца, не забывая об этом, с ней все будет в порядке.

У отца была отдельная палата на тихом этаже, полном отдельных палат и с патрульным полицейским штата Иллинойс, дежурящим у дверей.

– Фрэнк, – сказал Мел. – Как твое колено?

– Привет, Мел, – сказал патрульный, открывая перед ними дверь.

– Переоденься-ка ты в гражданку, – сказал Мел.

Когда Сайпс ввел Мела и Мэри Кэтрин в палату, отец спал. Он выглядел совершенно нормально, может быть, чуть устало. Сайпс успел предупредить их, что левая сторона лица парализована, но никаких признаков отека пока заметно не было.

– Ох, папа, – тихо сказала она; ее лицо исказилось, а по щекам потекли слезы.

Мел как будто знал, что это произойдет – он повернулся к ней и раскрыл объятья. Он был на пару дюймов ниже Мэри Кэтрин. Она прижалась лицом к его плечу и заплакала. Сайпс стоял рядом со смущенным видом, то и дело посматривая на часы.

Она плакала минуту или две. Затем взяла себя в руки.

– Надо было поскорее проскочить этот этап, – сказала она, пытаясь превратить все в шутку. Мел был достаточно учтив, чтобы улыбнуться и неискренне хихикнуть. Сайпс смотрел в сторону.

Мэри Кэтрин была из тех, кто вызывает у окружающих инстинктивную симпатию. Ее знакомые по медфакультету полагали, что она выберет специальность повеселее – семейный доктор, может быть, или педиатр. Она удивила всех, став неврологом. Мэри Кэтрин любила удивлять окружающих, это была вторая из ее врожденных особенностей.

Неврология была занятной специальностью. В отличие от нейрохирургии, которая подразумевала манипуляции с дрелями, пилами и окровавленными скальпелями, неврология была чисто детективной работой. Неврологи учились обнаруживать причудливые особенности в поведение пациента – вещи, недоступные глазу обычного человека – и мысленно увязывать их с искрящими соединениями в мозгу. Они умели определять, что именно не так с этими людьми. Обычно это были чисто теоретические упражнения, поскольку для большинства неврологических проблем лечения не существовало. Соответственно, неврологи были людьми циничными, насмешливыми, отчужденными и обладали склонностью к черному юмору. Сайпс был классическим образчиком породы, если не считать того, что чувство юмора, кажется, у него отсутствовало начисто.

Мэри Кэтрин вела персональную священную борьбу за то, чтобы придать этой профессии большую человечность. Однако это не означало, что ей следовало сейчас скорчиться у постели отца, выплакивая глаза.

– Почему он выглядит таким вымотанным? – спросил Мел.

– Удар – это в прямом смысле удар по всей системе. Его организм еще не свыкся с новым положением. Плюс к тому мы сделали ему несколько инъекций, которые, все вместе, вызывают сильную сонливость. В общем-то хорошо, что он сейчас спит.

– Мэри Кэтрин сказала мне, что у парней в его возрасте и в хорошей форме ударов не бывает.

– Это так, – сказал Сайпс.

– Так почему у него случился удар?

– Как правило удар грозит пожилым людям, артерии которых сужены отложениями. Артерии этого пациента в хорошем состоянии. Но в кровеносной системе образовался крупный сгусток крови.

– Черт побери, – сказал Мэри Кэтрин, – это был пролапс митрального клапана?

– Возможно, – сказал Сайпс.

– Стоп, стоп! – сказал Мел. – О чем речь? Я никогда ни о чем подобном не слышал.

– Вы не слышали о нем потому, что это тривиальная проблема. Большинство людей так и не узнают, что она у них есть, и никаких сложностей не испытывают.

– И что это такое?

Мэри Кэтрин объяснила:

– Это дефект клапана между левыми предсердием и желудочком, от него возникают шумы. Но он никак не мешает работе сердца, поэтому папа смог стать морпехом и играть в футбол.

– Так, – сказал Мел.

– Шумы возникают потому, что в сердце формируется турбулентный поток, – сказал Сайпс. – В некоторых случаях этот турбулентный поток ведет к образованию своего рода застойной области. А в застойной области могут формироваться кровяные сгустки. Именно это, вероятно, и произошло. В сердце образовался сгусток, который постепенно стал достаточно крупным, чтобы его подхватил поток крови, и через сонную артерию попал в мозг.

– Иисусе, – сказал Мел. Казалось, он был разочарован тем, что нечто столь прозаическое смогло свалить губернатора. – Почему это не случилось с ним двадцать лет назад?

– Могло и двадцать лет назад, – сказал Сайпс. – Это в чистом виде случайность. Гром с ясного неба.

– Может такое случиться снова?

– Конечно. Но мы держим его на дезагрегентах, так что прямо сейчас ему это не грозит.

Мел слушал Сайпса и кивал головой. Затем Мел кивал головой уже в тишине, минуту или две, и смотрел куда-то в пустоту.

– Мне нужно сделать восемьсот миллионов звонков, – сказал он наконец. – Давайте к делу. Составьте для меня список всех человеческих существ в этом мире, которым известно то, что вы только что сообщили мне. И я не хочу, чтобы его катали туда-сюда по больнице на глазах у всех. Он должен оставаться в этой палате, пока мы не сделаем все нужные приготовления. Окей?

– Окей, я передам это всем...

– Не трудитесь, я сам это сделаю, – сказал Мел.

Все было как старые добрые времена в Тасколе, когда жаркий, дышащий угрозой летний полдень вдруг накрывало пурпурной тьмой, воздух разрывал вой сирен системы предупреждения торнадо и по улицам начинали курсировать полицейские машины, призывая всех спрятаться в укрытие. Папа всегда был тут как тут – загонял детей и собак в убежище, проверял, чтобы мангалы, шезлонги и крышки мусорных баков были убраны, и рассказывая смешные истории, пока кровля убежища над их головой сотрясалась от ударов градин размером с бейсбольный мяч. То, что происходило сейчас, было гораздо хуже. А папа спал.

Мамы больше не было рядом. Оставался еще Джеймс, но он был всего лишь братом. Он был ничуть не сильнее ее, а может быть, и слабее. Мэри Кэтрин оказалась во главе семьи Коззано.

Сайпс и Мэри Кэтрин сидели в темноте перед двумя огромными мониторами мощной компьютерной системой «Каликс» – одним цветным и одним черно-белым. Система предназначалась для просмотра медицинских изображений различных типов – рентгеновских, томографических и всех прочих. Госпиталь обзавелся ей несколько лет назад. Больница, в которой работала Мэри Кэтрин, вряд ли могла рассчитывать получить подобное оборудование еще лет десять. Мэри Кэтрин уже пользовалась такими раньше, и как только доктор Сайпс предоставил ей права доступа, приступила к работе.

Через некоторое время Мел каким-то образом нашел ее и молча уселся рядом. Что-то в этой темной комнате делало людей неразговорчивыми.