Вячеслав Рыбаков - Наш городок (Файл №224)

— Пола, да сколько можно! — в сердцах сказал Кернс, послушно следуя за ней. Она опять остановилась, глянула на него через пле­чо и опять таинственно улыбнулась. — Ну договорились же!

— А вдруг я передумала? — манерно про­изнесла она. Ты же сам говорил, я молодая и капризная...

«Убью», — тварь, подумал он с ненавистью.

— Сладкая моя, сказал он, — ты уже достаточно покапризничала, пока я тебя уговаривал, правда?

— Правда.

— Ну так и давай уже. Расстелем здесь плед, с дороги нас не увидят, даже если кто-то и проедет в такой час... Все как ты хотела, детка.

Она опять отступила на шажок. «Как это она не споткнется ни разу, — с раздражен­ным недоумением подумал Кернс. — Сплошь ведь кочки да корни... Зараза. Ведьма». Ему стало не по себе.

— Нет, — сказала детка с удовольствием.

«Все, — подумал Кернс, — поворачиваю и ухожу. Даже уезжаю. Пусть сливается тут с вечностью до утра».

Но похоть и тщеславие покамест были сильнее; вместо того чтобы повернуться и уйти, он послушно сделал шаг вслед за этой лесной нимфой и сразу зацепился обо что-то носком туфли. Плеснув руками и едва не выронив плед, равновесие Кернс удержал, но от резкого движения пулемет в затылке опять дал корот­кую очередь. Пола серебристо засмеялась.

— Ну что ты дуришь? — уже грубо спро­сил он. — Почему нет?

Она повернулась и темной тенью скольз­нула в чащу.

— Потому что сначала ты должен меня поймать, — сообщила она, удаляясь.

Грузно и неуклюже Кернс затопал вслед; плед цеплялся за ветви, хлеставшие, нежданно вылетая из темноты, по рукам, а то и по лицу. Свет огней машины совсем пропал за деревьями.

И тут вдруг Кернсу стало страшно.

Он остановился и прислушался, стараясь дышать как можно тише. Но слышал лишь стук сердца, гул собственной крови. В лесу была мертвая тишина.

— Пола?! — неуверенно, на пробу крик­нул он, но ему никто не ответил. Почему-то его это не удивило.

«Ну, все, — подумал он, чтобы хоть как-то себя утешить и успокоить. — По миру пущу и твоего отца, и тебя. По миру пущу! Доклад уже готов, отправлю его завтра же утром. Инспекция появится со дня на день. Вот тогда посмотрим, кто за кем будет бегать! И для чего! Сука!»

Он затравленно огляделся. Тьма. Влажная, вязкая тьма, невнятные звезды в осколках неба, настриженных чернотой низких грузных вет­вей; бездна.

— Пола! — хрипло крикнул Кернс. Голос у него сорвался, и волосы отчего-то встали дыбом. Никто не ответил.

И тут он увидел поодаль свет.

«Ага», — облегченно подумал он, но облег­чение тут же снова сменилось недоумением и тревогой — то бы странный свет. Дерганый, неровный, красный...

Факел.

«Какой кретин в наше время бродит по лесу с факелом?»

А вон показался из-за дерева еще один.

И еще.

«Да что за хренотень у них тут», — поду­мал Кернс; душа у него ушла в пятки. Он обернулся, чтобы бежать — но оказалось, что и с другой стороны, отсекая его от направле­ния, куда, начни Кернс искать машину, он побрел бы, надвигается неровная, словно ста­рушечьи зубы, вереница рвущих ночь факе­лов. И она была совсем уже неподалеку.

Кернс, покрывшись холодным потом, по­пятился и, потеряв равновесие на очередном корне, повалился на спину. О пулемете под затылком он уже забыл, а когда все тело пронзила острая боль от твердого дерева, вло­мившегося куда-то в лопатку, стало вообще ни до чего. Не сдержав стона, он постарался встать. «Вот тебе и отсыревшие коряги, — почему-то пришла в голову глупая и совсем уж неумес­тная мысль,— не у девки под спиной отсы­ревшие коряги, а у меня под спиной... — Вере­ница факелов колыхалась уже совсем рядом. И тут Кернс увидел, как из-за спин факельщи­ков, раздвинув черные в багровом свете фигу­ры, к нему шагнул голый человек в жуткой, аляповато и грозно размалеванной первобыт­ной маске.

— Эй... — сипло выговорил Кернс. — По­слушайте...

В голосе Кернса не было никакой уверен­ности в том, что это те самые люди, которые выведут его к его автомобилю.

Близкие факелы давали достаточно света, даже слепили; Кернс не различал лиц факельщиков, он видел только черно-белую маску и не в силах был отвести от нее глаз. Идиотская, нелепая, совершенно неуместная в куль­турном американском лесу; невыносимо страшная. Оскаленная. Появись она перед Кернсом в городе, днем, он бы лишь посмеял­ся — но теперь его будто кинули в жидкий азот. Он просто остекленел от непереносимо­го, животного ужаса.

— Что?.. — выдавил Кернс, но в ответ опять не прозвучало ни слова; и Кернс увидел, как голый в маске вытягивает из-за спины громад­ную, тоже совершенно нелепую и неуместную секиру — и поднимает ее в неторопливом за­махе.

Кернс закричал.

Потом его отчаянный вопль будто сруби­ли. Навсегда переставшая болеть голова мячиком поскакала по корням и кочкам, а туло­вище просело и опрокинулось наземь.

Скалли терпеть не могла ни малейшей недо­бросовестности — ни со своей стороны, ни со стороны коллег. Например, она терпеть не могла опозданий. Особенно собственных. Особенно тех, что произошли по причинам, от нее независящим. Простояв лишних пять минут в непредугаданном заторе и тем самым заста­вив кого-то терять время, ожидая ее, она ощу­щала себя так, будто на нее выплеснули вед­ро помоев; невольная расхлябанность марала ее с головы до пят и на какое-то время — пока дальнейшая точная, выверенная, безуп­речная работа не скрадывала это отвратитель­ное чувство — ставила ее, Дэйну Скалли, в никчемные ряды разгильдяев и бездельников.

Именно в таком состоянии она явилась в кабинет к Скиннеру.

А беседа с шефом лишь подлила масла в огонь. Тот не стал долго распространяться о новом задании, сухо бросив после нескольких вводных фраз: «Агент Молдер введет вас в курс дела». Но и этих фраз хватило, чтобы понять: их обоих кидают в глушь и на чушь; явно чтоб заткнуть какую-то неведомую им, формально — рядовым агентам, организационную прореху.

Нельзя сказать, что Скалли так уж нра­вилось заниматься профилирующими тема­ми проекта «Секретные материалы». Сказать по правде, ей уже поперек горла встали пришельцы, маги и мутанты. Возни много, опас­ность — выше средней, а карьерный резуль­тат — нулевой. Да и просто, по-человечески... Даже поговорить обо всем этом, кроме Молде­ра, не с кем. Про неудачи никто слушать не будет, да и самой не очень-то сладко рассказы­вать о провалах и непонятках. Но, что самое неприятное, даже об удачах, как бы редки они ни были, тоже никому не расскажешь — ведь никто же не поверит. Либо еще хуже... «Вы представляете, Хэрри, на той неделе мы из­ловили говорящего чернобыльского мутанта, бывшего русского доктора наук, приплывше­го сюда в гальюне арабского танкера и посе­лившегося в канализации... И, знаете, вовремя успели — он уже начал размножаться!» Дру­жище Хэрри только хмыкнет и пожалеет, что пригласил ее поужинать, вот и все. Мало ли мутировавших от родных условий русских докторов наук теперь живет и размножается в американской канализации, подумаешь — невидаль... А уж Молдер, души не чающий в дурно пахнущих монстрах и зеленых чело­вечках, на поверку всегда оказывающихся ро­зовыми слониками, подчас доводил Скалли до бешенства, которое едва удавалось скры­вать.