Вячеслав Рыбаков - Наш городок (Файл №224)

Шериф пренебрежительно дернул плечом.

— Мы не нашли ни малейших следов чего-либо предосудительного. Моя бы воля — закрыл бы дело за отсутствием состава пре­ступления. Тела ведь тоже так и не нашли. Хотите знать мое мнение?

— Безусловно, — ответил Молдер. Еще как.

Скалли только кивнула.

Шериф почесал пальцем сбоку носа. При­щурился, глядя на кострище так, будто видел его впервые. Почему-то он не спешил сооб­щать свое мнение.

— Почему вы не упомянули в заявлении о пропаже человека без вести этот вот костыль? — спросил Молдер, поняв, что мнения может не дождаться.

Шериф опять почесал сбоку носа. Извлек из кармана брюк просторный носовой платок и вытер вспотевшее лицо.

— А при чем тут? — спросил он, пряча платок. — Где костыль, а где Кернс... Думаете, этот господин гулял по полям в окрестностях нашего городка? Он либо вынюхивал что-ни­будь на фабрике, либо слонялся по кабакам, либо, уж извините, мэм, — Фэррис коротко и смущенно глянул в сторону Скалли, — за юб­ками бегал. Ему было не до красот природы... Большинство стариков, живущих вон там, на холмах, цепляются за свои суеверия. Что тут сделаешь? Борются за урожай, как умеют, — шериф еще раз ослепительно улыбнулся.

— А почему здесь так выжжена земля? — наконец вступила в разговор Скалли. Насколь­ко она понимала Молдера, главным призна­ком появления огненных шаров (или вообще чего-нибудь экстраординарного) Молдер счи­тал именно этот выжженный круг, на краю ко­торого они сейчас все трое стояли.

Шериф сокрушенно мотнул головой.

— Что тут скажешь, — проговорил он. — Это — да, это я опять недосмотрел. Незаконное сжигание мусора. Я продолжаю штрафо­вать, они продолжают сжигать. Им дешевле потратиться на штраф, чем платить за транс­портировку для утилизации в отведенные для этого законом места. Непорядок, конечно... Но такого везде хватает. Не нарушают законы только мертвецы, а тут — живые люди... — он в который уже раз показал зубы.

«Хорошая улыбка, — подумал Молдер, — открытая. Честная. Я так и думал, судя по ра­портам, что здесь хороший шериф, — и тут он перехватил искоса брошенный на него ко­роткий, насмешливый взгляд Скалли.

— Это единственное кострище в округе? спросил Молдер. Он точно знал, что не единственное; с вертолета было замечено и сфотог­рафировано два. Но ему было интересно, что ответит Фэррис.

— Нет, — слегка помрачнев, ответил Фэр­рис, — не единственное. Там, поодаль, я на днях видел еще одно.

Молдер облегченно вздохнул.

— Может быть, вы все же выскажете нам обещанное мнение! — спросил он.

— Конечно, выскажу, — решительно отве­тил шериф. Пожевал губами. — Надо знать это­го человека... Кернса. У него все в жизни ру­шилось. На работе, дома... Он разругался со всеми. Его попытки развалить работу фабрик Чейко, по-моему, были безнадежны... и то, что он исчез, только доказывает это. С женой он не жил уже много лет, хотя продолжал то и дело наезжать в наш городок и останавливаться тут на месяц, на два, на три... Чтобы показать, как он поднялся там, в столице, пока мы тут копо­шимся в своем, мол, болоте... А на самом деле ни черта он не поднялся, я наводил справки — в департаменте его ни в грош не ставили, и победоносный скандал на наших фабриках был ему нужен, как воздух, это был его последний шанс. А скандала не получилось.

— Вы точно знаете, что не получилось? — спросил Молдер, который точно знал, что си­туация к моменту исчезновения Кернса так и оставалась неопределенной.

— Ну... почти точно. Да что говорить! Его жена ведь тут до сих пор живет, они так и не развелись... И он, представьте, у нее на глазах, на глазах у всего нашего городка...

— Что? — с интересом спросила Скалли.

Шериф смешался. Как всякий нормальный, сильный мужчина, готовый делом доказать все это любой женщине в любой момент, он тер­петь не мог говорить о делах альковных в присутствии дам. Ничего нельзя называть свои­ми именами. Для всего приходится подыскивать приличествующие, нейтральные формулировки. Отвратительное занятие. «Будь здесь лишь я, — подумал Молдер, — шериф бы громогласно хо­хотнул и сказал прямо: а вот то и вот это, так и так! А тут приходилось рулить, юлить...»

— Увлекался другими женщинами, — вы­рулил шериф.

— Понятно, — сказала Скалли.

— Я так понимаю, он плюнул на все и удрал с какой-нибудь... э... красоткой, — облегченно продолжал Фэррис, миновав самое опасное место своего мнения. — Хороший по­вод начать все сначала, если кругом ничего целого не осталось, все переколотил.

«Надо будет побеседовать с его женой», — подумали одновременно Скалли и Молдер.

— Это ваше мнение или это ваши домыс­лы? — спросил Молдер мягко. — Кто-нибудь

в городке считает так же?

— Ну, честно говоря, я разницы не вижу, — насупился шериф. — А если вам нужно под­тверждение моих слов, поговорите... да хоть с его женой поговорите. Слухами земля пол­нится, честное слово. Вдруг жена что-нибудь да знает.

— Поговорим, — сказал Молдер. Оглядел в последний раз раскаленное, млеющее в струй­чатом мареве поле; потом — иссохшее кост­рище. Взгляд его задержался на вилке. И

взгляд шерифа задержался на вилке. И Мол­дер это почувствовал.

— Хотя, с другой стороны, я с ней уж не­сколько раз говорил, — пробормотал шериф Фэррис. — Не знает она ничего.

— Не знает так не знает, — решительно проговорила Скалли и первая шагнула к машине.

«Забавная была у них ситуация, — размыш­ляла Скалли, пока их «таурус», как привязан­ный, хвост в хвост за «лендровером» Фэрриса летел среди просторных, тающих в полуден­ном сиянии полей. — Если все так, как он го­ворит. Муж, бросивший (или выставленный за дверь?) жену (женой?), гордо и самодовольно (против воли и опричь души выполняя рас­поряжение департамента?) возвращается через несколько лет карьерных скитаний по столич­ным краям в края родные. Кто тут активная сторона, кто потерпевший? Принято считать, что в таких делах, как бы фактически ни ткалась уродливая ткань жизни, виноват — всегда муж­чина. Так уж повелось. Но, судя по дальнейше­му (если прозрачные намеки шерифа верны), — действительно наш исчезнувший показал тут себя, и только самого себя, во всей красе. Инте­ресно, жена тоже работает у Чейко? Надо уточ­нить, но, собственно, практически все занятое население Дадли занято именно на куриных угодьях этого могучего старика, одного из ос­новных кормильцев страны. И вот бывший муж возвращается туда, где до сих пор прозябает его жена. Возвращается, неизмеримо выше ее статусом и жизненным опытом, и начинает военные действия, одним из побочных следствий которых наверняка окажется то, что и женщи­на, с которой не сложилась у него жизнь, кое-как зарабатывающая в одиночку себе на бен­зин для автомобиля, окажется вовсе без работы. А может, это для всех нас — побочное след­ствие? А он лишь для того и затеял все? Пси­хика людская — топкие, вонючие джунгли, пе­реплетенные тугими лианами комплексов. Особенно мужская психика. Ведь пока суд да дело, Кернс, опять-таки если верить шерифу, унижал бывшую подругу жизни всеми иными доступными способами... Жаль. У Кернса на фото такое хорошее лицо. Лицо настоящего аме­риканца. Он мне так поправился поначалу.