Вячеслав Рыбаков - Наш городок (Файл №224)

Да, но тогда... тогда его побег с какой-ни­будь очередной красоткой кажется совершенно невероятным. Не укладывается в психоло­гическую картинку. Кернс нипочем не оставил бы дело незавершенным. Исчезнуть вместо того, чтобы окончательно растоптать ту, с ко­торой его связывала столь глубокая, много­летняя взаимная ненависть... Отказаться от триумфа накануне триумфа? Невозможно.

Возможно.

И даже вполне вероятно, более чем веро­ятно. В одном-единственном случае: если триумф сорвался. Грозил сорваться, и Кернс это уже знал, но не знал, кроме него, еще никто в городке.

Надо еще раз тщательнейшим образом оце­нить его рапорты, рекомендации и судебную перспективу процесса, который мог быть ими вызван. В сущности, решение будет именно тут: если процесс срывался, и игра Кернса оказы­валась блефом, провалившимся блефом — зна­чит, он сбежал и спрятался. Если выигрыш был у него в руках — значит... значит... значит, его, скорее всего, нет в живых. Обуреваемый жаждой мести жене маньяк, сам того, вероятно, не понимая, вызвал на поединок все местное производство, все доллары Чейко, все населе­ние городка, накрепко связанное с куриной ин­дустрией. Такое не могло окончиться хорошо».

Молдер вел машину и ни о чем не думал. Все, что до прилета сюда казалось ему загадочным или хотя бы двусмысленным, в пер­вый же час расследования на месте получило самые прозаические, самые приземленные и, честно сказать, малосимпатичные объяснения.

Что чувствует пушка, когда ее ствол ис­пользуют в качестве канализационной трубы?

...Нет, судя по тому, как выглядел и как был обставлен дом Дорис Кернс, она отнюдь не бедствовала. Ничего особенного, конечно, — но достаток ощущался во всем. Средний, нор­мальный, сытный американский достаток.

Столь же средней, похоже, была и сама Дорис. На таких не оглядываются в толпе. И вообще не оглядываются. Их просто не замечают. Конечно, ей давно уже перевалило за сорок, но она, похоже, относилась к тому типу женщин, которые очень мало меняются с возрастом — лишь помаленьку ссыхаются и блекнут. Окончательно блекнут. Не обменявшись ни словом, и Скалли, и Молдер одновременно решили для себя, что Дорис Кернс всегда была блеклой. Никакой.

«Такие, если их не задевать всерьез, быва­ют очень преданными», — подумал Молдер.

«Такие, если их задеть всерьез, бывают очень опасными», — подумала Скалли.

Шериф даже не присел — прислонившись плечом к косяку двери, он стоял чуть поодаль, на границе гостиной и прихожей, и подчеркну­то не принимал участия в беседе. Но Молдеру, может быть, после того странного рукопожатия, которым они с Фэррисом обменялись при пер­вой встрече, все время казалось, что каким-то образом шериф все же участвует, только он не мог понять, каким образом и с какой целью. И он, и Скалли сидели к шерифу спиной, но Мол­дер и спиной ощущал, что шериф отнюдь не безучастен, отнюдь не скучает, в десятый раз по воле и прихоти заезжих профессионалов выс­лушивая лепет несчастной женщины, — нет. Он слушает внимательно и внимательно смотрит поверх голов обоих агентов прямо в лицо мис­сис Кернс. Это можно было понять по тому, как миссис Кернс время от времени чуть вскиды­вала взгляд.

Но говорила она очень спокойно, негромко, лишь чуть-чуть торопясь — но не так, как то­ропятся от волнения, от желания высказать наболевшее или, наоборот, поскорее покончить с травмирующим, неприятным разговором; так торопится хозяйка, боясь, что пирог подгорит в духовке.

— Он все всегда от меня скрывал. Всегда. Знаете, как это бывает? Не твоего ума дело, крошка... Ты все равно не поймешь, сладкая... Не забивай себе голову, утеночек, займись луч­ше ужином... У него был ужасный характер.

— Но, может быть, он действительно не хо­тел надоедать вам своими мелкими повседневными проблемами? — спросила Скалли. — В конце концов, не так уж много мужей обсуждает с женами свои дела. И, насколько мне известно, это не случайно: именно тех, кто часто заводит такие разговоры, жены считают смертельно скучными занудами. Последствия подчас бывают самыми фатальными для мно­гих браков, миссис Кернс.

— Мне нет дела до того, сколько жен и сколь­ко мужей по всей стране что именно предпочи­тают, — несколько косноязычно но, в сущности, вполне понятно ответила миссис Кернс. — Меня интересовала лишь одна супружеская пара Аме­рики: Джорджи и Дорри.

«Трудно с ней не согласиться», — подумал Молдер.

«Трудно с ней разговаривать», — подума­ла Скалли.

— Отношения в этой паре были не са­мыми радужными? — осторожно спросила

она.

Губы Дорис чуть покривились.

— О, не надо бояться меня поранить не­ловким словом, — сказала она. — Все давно

прошло. Да, я уже через несколько лет после свадьбы стала подозревать, что у мужа появи­лись грешки. Но у меня никогда не хватало духу что-то с этим поделать. Сказать ему пря­мо... Теперь я думаю, что это к лучшему. Думаю, я избавилась от больших неприятностей, причем безо всяких усилий со своей стороны.

— Значит, вы полагаете, что ваш муж вас бросил и сбежал с какой-то женщиной?

Дорис бледно улыбнулась.

— Муж бросил меня давным-давно, — от­ветила она. — Примерно когда мне стукнуло

сорок. Его отъезд из городка был просто фор­мальностью. Отъезд... приезд... потом опять

отъезд... Меня это уже не касалось.

«Так ли?», — с сомнением подумали Мол­дер и Скалли одновременно.

— Во время его последнего приезда вы с ним общались? — опять задала вопрос Скалли. Молдер отмалчивался. Впрочем, такой раз­говор с женщиной женщине лучше и вести. Молдера все время подмывало обернуться и посмотреть в лицо шерифу. Наконец он нашел предлог: зажужжала муха, пролетев почти у виска агента, и он, словно бы провожая ее взгля­дом, на миг развернулся на стуле. Шериф по-прежнему подпирал косяк, сложив руки на груди, и спокойно смотрел на мисс Кернс.

— О да, конечно, — как ни в чем не бывало ответила та. — Здесь его дом, и он жил здесь.

«О Господи», — подумал Молдер.

«Ни черта себе», — подумала Скалли.

— Но, разумеется, — продолжала миссис Кернс, — ни он, ни... ни я не делали попы­ток возобновить супружеские отношения. Я, разумеется, для него не готовила, он питался отдельно. Пользовался своим кабинетом, спаль­ней и туалетом. По утрам мы здоровались.

«Воссоединение семей», — саркастически подумала Скалли.

«Несчастные люди», — сочувственно по­думал Молдер.

— Вы представляете, где и с кем он может жить сейчас?

— Не знаю и знать не хочу, — ответила Дорис Кернс чуть резче, чем следовало.

Молдер шумно втянул воздух носом и по­дал голос наконец. По первому же его вопро­су Скалли решила, что мысли у них с напар­ником, как это обычно и бывало, идут параллельными путями.